Гордиться, а не каяться!

Преображенский играл тогда весьма значительную роль. С 1921 г. являлся председателем финансового комитета ЦК и СНК. Затем стал заместителем председателя Главконцесскома, т. е. Троцкого, в январе 1925 г. переведенного именно на эту хозяйственную должность. Еще в 1919 г. Преображенский вместе с Бухариным написал знаменитую «Азбуку коммунизма», а в 1925-м уже один — книгу «Новая экономика». В ней и выдвинул идею нового курса — требование ускоренной индустриализации, источником финансирования которой должно было стать ограбление крестьянства и свертывание НЭПа. Строить же фабрики, заводы, электростанции Преображенский предлагал исключительно в Закавказье и Средней Азии. Только для того, чтобы создать там национальный пролетариат, а с его помощью двинуть мировую революцию на Восток.

Вот эту-то идею Сталин и не поддержал, вызвав острую реакцию Троцкого.

Левацкое предложение Преображенского, за которым стоял Троцкий, нашло оппонентов в рядах тех, кто и стал «правым» — Рыкова, Бухарина, их сторонников. Нет, они не были противниками мировой революции, даже на Востоке. Не возражали они и против индустриализации. Только считали, что проводить ее следует по мере накопления доходов от внешней торговли, а крестьян не следует трогать.

Эти разногласия и привели к самому серьезному расколу партии на «левых» и «правых». И к тому, что в июле 1926 г. из Политбюро вывели Зиновьева, заодно сняв его с поста председателя исполкома Коминтерна — за поддержку идеи Преображенского. А в октябре та же участь постигла и самого Троцкого. Попытка двух ранее непримиримых противников объединиться и привлечь на свою сторону большинство партии не увенчалась успехом. Не помогли ни демонстрации «левых», ни малочисленные забастовки на ряде предприятий страны в поддержку Троцкого и Зиновьева, ни распространение в виде листовок далеко не полного текста «Завещания Ленина» (за последнее пострадал недоучившийся юрист, будущий писатель Варлам Шаламов). Обоих вчерашних вождей в довершение всего исключили из партии и отправили в ссылку: Зиновьева — в Казань, Троцкого — в Алма-Ату.

В Алма-Ате Троцкий мог предаваться любимому виду отдыха: охоте да писать мемуары. Благо он увез из Москвы весь свой архив, включавший массу документов Политбюро и ЦК. Но нет, он уже не мог без борьбы, без противника, в которого и следовало метать молнии. И таким противником, призванным ответить за все неудачи, за крах его политической карьеры, Троцкий сделал Сталина.

Отказавшегося от политической деятельности Зиновьева вернули в Москву, а продолжавшего оппозиционные интриги Троцкого выслали из СССР. Но где бы он ни оказался — в Турции, Франции, Норвегии, Мексике, он продолжал борьбу со Сталиным, ставшую для него навязчивой идеей. Он не только кроликов разводил. Одна за другой появляются его книги, исходящие злобой и ненавистью: «Сталинская школа фальсификации» (1930), «Немецкая революция и сталинская бюрократия» (1932), «Сталинская бюрократия и убийство Кирова» (1934), «Преданная революция» (1936), «Преступления Сталина» (1937), «Сталин» (1940). И это — не считая 87 номеров «Бюллетеня оппозиции», не только полных ненависти к Сталину, но и открытых призывов убить его.

Вот теперь зададимся вопросом: если Сталин действительно хотел мстить Троцкому, то почему не разделался с ним еще в Москве или Алма-Ате? Почему позволил уехать с огромным архивом и одиннадцать лет обливать себя грязью? Почему не приказал устранить Троцкого в Турции, Франции, Норвегии?

Нет, Сталин не был графом Монте-Кристо. Не мстил Троцкому по личным мотивам. Убийство Льва Давидовича далеко не случайно произошло в 1940 г. Тогда, когда уже шла Вторая мировая война. Когда и злобная антиэсэсэровская пропаганда Троцкого, и деятельность созданного им ультралевого IV Интернационала стали угрожать политике Советского Союза, несли раскол рабочего движения, в новых условиях должного сделать все для борьбы с нацистской Германией.

Вот об этом и следовало рассказать создателям телефильма. Но они предпочли создать собственное «прошлое». То, которого никогда не было.

Беседы с Юрием Жуковым

Красно-белый иллюзион

— Юрий Николаевич, можно ли сказать, что сегодня мы способны более объективно судить о Гражданской войне, чем это было еще два с небольшим десятилетия назад? Ведь тогда такие темы, как, например, красный террор, замалчивались, а многие важные документы оставались недоступными для историков?