Гордое сердце

По крайней мере она оказала Драмму услугу, он был искренне благодарен, и она может верить, что, если бы тайна ее рождения была известна, он мог бы задержаться, мог бы остаться с ней. Девушка не винила его в том, что он уехал. Никто лучше ее не понимал, насколько различны их пути. Она не сомневалась, что ему было нелегко покидать ее. Драмм будет ее помнить. Он удачно женится, обзаведется детьми и проживет жизнь с пользой для общества. Но когда-нибудь, возможно, когда состарится и у него будет время подумать о том, что могло бы случиться, может быть, он вспомнит об этой странной ситуации в своей жизни и пожалеет о несостоявшейся любви так же сильно как она.

Его тянуло к ней, ему было трудно покидать ее, в этом Александра была уверена. Если бы судьба обошлась с ней немного добрее... Об этом было приятно думать, и она почувствовала себя лучше. Когда-нибудь он вспомнит ее. Она будет скучать по нему до конца жизни.

Девушка стащила простыню, отбросила подушку и замерла.

Под подушкой лежало небольшое состояние в золотых монетах. Там громоздилась кучка из десяти монет.

Он оставил ей золото в уплату за помощь. Конечно, он слишком тактичен, чтобы просто отдать ей монеты. Зная, что она откажется их взять, он заплатил, как любой путешественник, остановившийся в гостинице, оставил бы плату хорошей служанке, там, где был бы уверен, что ее обнаружат. Александра, поколебавшись, кончиками пальцев, словно дохлых мышей, собрала монеты и положила в свой передник. Потом подошла к окну и вытряхнула передник, швыряя монеты так далеко, как только смогла.

Но она же была практичной и мудрой. И поэтому, заправив кровать, вышла во двор и снова собрала все золото. И только потом заплакала.

Глава 14

- Если бы мы брали плату за вход, то неплохо бы заработали, - уныло произнес Драмм, наблюдая, как его отец просматривает кучу визитных карточек, оставленных дворецкому.

Он сидел в кресле у огромного окна в своем кабинете, и сломанная нога покоилась на табурете. Драмм видел, как солнечный свет проникает сквозь ветви деревьев на заднем дворе его городского дома, а вокруг него громоздились книги и бумаги. Он был одет небрежно - вместо халата домашняя куртка и рубашка с распахнутым воротником. По правую руку стояли бокал с вином и блюдо с засахаренными фруктами. Драмм выглядел как человек, вполне довольный собой и жизнью, и вовсе не напоминал инвалида, если не обращать внимания на шины на ноге. Но выражение лица совсем не соответствовало непринужденной позе.

- Я так понимаю, что мысль о компании вызывает у тебя отвращение, холодно заметил его отец, с интересом тасуя колоду визитных карточек. По-моему, тебе пора предъявить свое лицо. А то ходят слухи, что ты изувечен до неузнаваемости. И это, кстати, самые безобидные из слухов.

Драмм пожал плечами.

- Да какое мне дело! Половина Лондона знает, что это не так. По крайней мере именно столько людей стояли на тротуаре и глазели, когда меня выносили из кареты и затаскивали в дом, как покойника, которого готовятся выставить на обозрение. Было бы лучше возвращаться ночью. Или вы могли бы воспользоваться входом для слуг, вместо того чтобы нести меня на носилках, как павшего воина, на виду у любопытной толпы. Я подчинился только потому, что, протестуя, сделал бы этот спектакль еще более интересным.

- Так и было бы, - согласился граф. - И даже в этом случае, позволь заметить, ты жаловался слишком много, чтобы тебя можно было спутать с воином или с покойником. Тем не менее, раз мы прибыли утром, у меня не было намерения держать тебя в карете весь день, пока ты не сочтешь, что уже достаточно темно и пора проникнуть в свой собственный дом. А если бы мы попытались пронести тебя тайно, через черный ход, слухов было бы еще больше. Каждому должно льстить, что такое количество людей хотят тебя видеть.

- Да. Как львам и слонам в зверинце льстит, что их приходят посмотреть, - раздраженно произнес Драмм. - Хотя моя ценность как любопытной штучки и способа развлечься выше, поскольку меня можно посетить, только получив разрешение, чего все и добиваются.

- Это потому что тебя невозможно посетить, - исправил его отец.

- Вовсе нет? - возразил Драмм. - У меня была компания.

- Да. Четыре человека. Твои закадычные друзья Далтоны и Райдеры. Если бы Синклеры не вернулись к себе в загородное поместье, ты пригласил бы и их. Тебе нужна более веселая компания. Я хотел бы ее увидеть перед тем, как уеду.

- А, так вот почему вы еще здесь?

Граф перестал разглядывать карточки и тяжело посмотрел на сына. Худые щеки Драмма порозовели.

- Ну хорошо. Прошу прощения за свой тон, сэр.

- Принимается, - ответил граф, кидая визитки назад на серебряный поднос. - Я остался, чтобы проследить за тем, что ты устроен и выздоравливаешь. Но теперь у меня есть мысль и самому побывать в обществе. Сезон почти окончен, хотя в городе еще остаются несколько важных персон. Я могу походить по балам и театрам, погулять в парках и тому подобное. Конечно, было бы легче поговорить с людьми, если бы они пришли сюда.