Гордое сердце

— Соня, вы будете мне позировать? — спросила она не дрогнувшим голосом. — Я сделаю вас в мраморе и покажу Блейку, что я имею в виду.

— И вы тоже! — воскликнула Соня и рассмеялась громко и открыто. — А почему бы и нет? Это будет забавно!

— Все. Уходим! — внезапно заявил Блейк. — Я уже больше не могу находиться в этом доме.

Они зашли в бар, куда теперь Блейка часто тянуло. Она наблюдала за ним. Как красиво танцует он с Соней! Сюзан сидела, подперев голову руками и как сторонний наблюдатель восхищалась их красотой и наслаждалась ею. Когда он вернулся и вопросительно посмотрел на нее, приглашая на танец, она покачала головой и улыбнулась.

— Я бы лучше посмотрела, как танцуете вы, — сказала она.

— Но ведь вы не хотите этого! — вырвалось у Сони. Она смотрела на Сюзан широко раскрытыми, изумленными глазами.

— Нет, — сказал Блейк, — она хочет. Этого у Сюзан не отнимешь. Она слишком простодушна для вранья. Ты ведь нисколько не лукавишь, правда, Сюзан?

Он уже не злился, и Сюзан была рада. Ведь она и действительно не была хитрой. Ее мозг не работал столь изощренно, быстро и легко, как у Блейка и его друзей. Ее мышление таинственно исходило из глубины ее естества, и только по прошествии какого-то времени она могла выразить свою мысль, облекая ее в слова. Сюзан улыбнулась Блейку.

— Потанцуйте еще, — попросила она его. — Вы оба такие красивые.

Он засмеялся и встал.

— Ах, Сюзан, моя образцовая жена! Пойдемте, Соня!

Они танцевали. Откуда-то сверху упал круг белого света и нашел их в танцующей толпе. Люди узнали Соню, и Блейк был горд, что они видят его с ней. Лицо его было словно высечено из камня, на нем застыло холодное и надменное выражение. Казалось, он никого не видел и ничего не чувствовал, но Сюзан знала, что как раз из-за того, что он все видит, он натягивает маску равнодушия и прикрывает глаза. Оркестр заиграл тихую, плавную мелодию. Только для них. Все остальные замерли, глядя на эту красивую пару. Сюзан рисовала карандашом, одолженным у официанта, быстрыми, уверенными штрихами Соню, какой она должна была родиться в мраморе. Таким было начало «Танцующей русской» — следующей из ее американской серии.

Когда они вернулись домой, Сюзан первой вошла в гостиную и в дверях с удивлением оглянулась. Она увидела, как в темном холле Блейк прижал к себе Соню и поцеловал ее быстро и жестко. Сюзан отвернулась и быстро пошла к камину. Мгновенно они оказались рядом с ней в комнате, весело посмеиваясь.

— Позвони, чтобы принесли что-нибудь выпить, — попросил ее Блейк. Сюзан не ощущала тепла, хотя Кроун сложил высокую горку поленьев, из которой вырывались высокие языки пламени… Блейк и Соня! Они даже не были возбуждены этим поцелуем. Это означало лишь то, что он не был первым.

— Да, конечно, — сказала она рассеянно. Она присела на край дивана и протянула руки к огню. Ей было холодно. Кроун принес виски и содовую. Так как Сюзан никогда не пила, то в третий стакан он не налил.

— Кроун! — резко сказала она. — Пожалуйста, налейте и мне!

— Да, мадам, — сказал он удивленно, и Сюзан, спохватившись, заметила, обращаясь ко всем троим:

— Немножко холодно, не так ли?

— Мне — нет! — засмеялась Соня. — Мне всегда жарко. Ах, как мне хочется спать! — Соня зевнула и прикрыла рот смуглой рукой. — Отвезите меня домой, Блейк, вот только выпью еще один стаканчик! Сюзан, так я приду к вам завтра в десять, да? У меня такое сумасшедшее желание, просто жажда быть высеченной в мраморе. Мрамор переживет века, так ведь? И когда от меня останется прах, и мое изображение работы Блейка развалится, как старая глиняная ваза, мрамор все еще будет существовать.

— Да, — сказала Сюзан.

Нет, они не были возбуждены. Этот их поцелуй не был первым.

* * *

Она лежала в постели в своей комнате и ждала, пока Блейк не вернется из гостиницы, где жила Соня. Он пришел очень быстро, не задержавшись там, и присел к ней на постель. Он был столь естественным, столь милым, что у нее не хватило духа спросить у него: «Почему вы с Соней целуетесь?»

Если бы она это сказала, то он пожал бы плечами, посмеялся и подразнил ее. «Неужели ты ревнуешь? Поцелуй ничего не значит, Сюзан. Я разрешаю тебе целовать кого захочется».

А если бы она ответила: «Я не хочу целовать никого, кроме тебя, Блейк», — он снова рассмеялся бы и сказал: «Ну тогда целуй меня». И наклонился бы за поцелуем.

— Знаете, Сюзан, Блейк прав, — сказала Соня. Она танцевала, и голос ее звучал отрывисто в промежутках между замысловатыми движениями. — Вы на удивление просты.

— Вы полагаете? — сказала Сюзан. — У меня еще не было времени подумать над этим. — Она энергично зарисовывала одну позу за другой.