Гордое сердце

Так она дошла прямо до конца улицы. Она хотела увидеть тот самый газон — можно ли его считать маленьким парком. Он возник перед ней совершенно неожиданно. Высокие, узкие дома с островерхими крышами, похожими на вершины утесов, прилепленные один к другому, внезапно расступились и охватили небольшой квадрат зелени. И действительно, под большим платаном она увидела памятник из серого камня. Кто-то высек его из натурального гранита; неизвестный скульптор достаточно хорошо владел инструментом, но, видимо, любил свою модель. Мундир старого генерала топорщился жесткими складками, но черты лица были приятными. Воробьи действительно освоили его. Целая стая сидела у него на голове и плечах, а в сгибе локтя соорудил гнездо голубь. Старик сидел, словно изгнанник в этом веселом, беспокойном и беспечном городе; и только птицы заботились о нем.

«Я бы охотно жила где-нибудь рядом», — подумала Сюзан — Дети могли бы тут играть, а на этой скамейке могла бы сидеть Джейн с рукоделием. На другой стороне улицы расположились многочисленные лавочки, где она могла бы покупать еду. Сюзан перешла через улицу и снова внимательно осмотрелась. У двери небольшой пекарни она видела вывеску: «Сдаются комнаты». Она вошла. Маленькая, чистенькая женщина с седыми волосами ласково кивнула ей из-за прилавка с длинными полками хлеба и выпечки, провела её по узкой лестнице вверх и открыла двери. Перед Сюзан предстали четыре маленькие, чистые комнатки, соединенные между собой дверями. Она подошла к окну, выглянула и увидела гордо склоненную голову старого генерала и его покрытые серым налетом плечи. Каштан разбросал свою зелень по переплету оконной рамы. «Тут можно жить», — подумала она.

— Мы можем сразу же переехать? — спросила она у старой дамы.

— Конечно же, мадам, — ответила та просто. — Это ведь сдается. Чем раньше, тем лучше для вас и для меня.

Сюзан еще раз окинула взглядом их «апартаменты». Здесь были две небольшие спальни. Джейн с детьми получит то, что побольше, для Джона поставят ширму, она сама будет в этом, поменьше. Места хватит. Сюзан открыла портмоне и заплатила за первую неделю, положив деньги в розовую, морщинистую ладонь старой женщины.

И вот она уезжала каждое утро из их маленького, шумного семейства, от проведенного в веселых разговорах завтрака, от воробьев на оконном карнизе, клюющих крошки, насыпанные детьми, от Джейн, вечно огорченной развращенностью французов, от пронзительных звуков и суеты маленькой площади, которая пробуждалась к утренней жизни. Каждое утро она уезжала отсюда на автобусе в пригород, где находилось ателье одного известного скульптора. В первый же визит женщина в крестьянской одежде и чепце взяла у нее рекомендательное письмо и сказала глубоким, грудным голосом:

— Пройдите, пожалуйста, и подождите тут, в фойе.

Сюзан вошла в маленькую прихожую с каменным полом и принялась ждать. Наконец женщина вернулась и сказала:

— Пройдите, пожалуйста, в ателье.

Тогда она вошла в длинное помещение, заполненное статуями, некоторые из них были закрыты. В ожидании время тянулось бесконечно долго. Она расхаживала между статуями, но никто не приходил. Окна в ателье были расположены так высоко, что она видела только зеленые верхушки деревьев, стены были столь толстыми, что снаружи не доходил ни один звук. Женщина не возвращалась; у Сюзан было впечатление, что ее сюда привели и забыли о ней.

Она села и снова нервно встала, снова прохаживалась между статуями. К ее нетерпению уже примешивалась злость, и она почти уже решила уйти, но в этот момент заметила в конце помещения высокие леса. До сих пор она их не видела, так как галерея резко изгибалась под прямым углом и тянулась вдоль другой стороны дома. Сюзан быстро подошла к лесам и увидела за ними частично отесанную гигантскую мраморную глыбу. Голова и плечи какого-то гиганта были грубо высечены уверенной рукой.

Она смотрела на эту махину с чувством благоговения, потом, не в состоянии воспротивиться своему порыву, она поднялась по лесенке на самый верх лесов. На одной из досок она нашла комплект инструментов, разложенных в четком порядке. При виде его у нее затрепетало сердце; один за другим она осторожно брала инструменты в руки. Это был настоящий инструмент: тонкий, закаленный — предел мечтаний всех скульпторов. Это был мастерски сделанный инструмент, красивый, прочный, но легкий, острый и хорошо ухоженный. Она схватила резец и молоток. Они удобно легли в ее ладонь, словно кто-то сделал их по ее мерке. Она нагнулась над гигантской головой с непреодолимым желанием ощупать кромку мрамора, а после, не удержавшись от соблазна, несколько раз легонько ударила. Кромка была так тонко и чисто отсечена, словно Сюзан рисовала кистью. Где бы ей такой инструмент купить?

— Слезайте вниз, — услышала она чей-то голос. Он был столь нежен и тих, что почти не испугал ее, правда, он остановил ее руки. Она смотрела вниз через леса и видела обращенное к ней крупное мужское лицо с каштановыми усами.