Гордое сердце

Они поженились. Стены, воздвигнутые между ней и Марком рассеялись при помощи слов церковных песнопений, песен и ее собственного, высказанного трепещущим, но решительным голосом, согласия, а также сурового согласия Марка. Она протянула руку, чтобы он надел на нее кольцо; воздух вокруг наполнился музыкой, они повернулись и пошли по проходу церкви. Они поженились.

— Я испугалась, что ты упадешь в обморок, — прошептала она, когда они оказались снаружи у церковной двери. Это было перед тем моментом, когда люди, вздыхая и улыбаясь, переговаривались перед уходом. Почему люди портят свое веселье на свадьбах вздохами?

— Я был ошеломлен, — сказал он. — Это было как будто с кем-то другим, а не со мной.

Раньше они часто бывали в этих стенах, откуда сейчас выходили; теперь эти стены расступались перед ними, словно утренний туман, оставляя им возможность видеть единственно друг друга, а они строили свои собственные стены робости и смущения. Они как будто находились в каком-то нереальном сне, где стены расступались от слов, от восклицаний, от взрывов смеха, добродушного подшучивания и добрых пожеланий. Люди восклицали снова и снова: «Желаем вам счастья! Надеемся, что вы будете счастливы!» Голоса людей были веселы, однако в глазах было сомнение.

— Я уверена, что мы будем счастливы! — говорила она. Да, как только они с Марком останутся одни, как только они смогут начать свою жизнь, они будут счастливы. Она держала свою руку в руке Марка, но это была не ее рука и не его рука. Они были двумя куклами, стоявшими перед всеми, красиво одетые, улыбающиеся, а тем временем перед ними проходили люди. Но они не станут настоящими, пока это не окончится, пока она и Марк не останутся одни…

— Пойди и разрежь торт, — прошептала мать.

Сюзан крепко сжала руку Марка.

— Мы должны разрезать свадебный торт, — прошептала она, затем повернулась и направилась в столовую, он последовал за ней. На столе возвышался огромный белый торт.

Она испекла его сама, мать находилась рядом, смазывая маслом противни и следя за духовкой.

«Кажется, словно это не ты печешь свой собственный торт», — говорила мать.

«Почему, мне нравится его делать», — отвечала Сюзан.

Сейчас она врезалась серебряным ножом в сочную темную массу. Люди столпились вокруг в крошечной комнате. Она услышала пронзительный голос Люсиль: «О, до чего же восхитительно, Сюзан!» — и улыбнулась.

Однако это мгновение было не таким глубоко запавшим в память, как тот миг, когда она клала сахар в чашку, а затем масло и яичный желток, это помешивание, просеивание, взбивание пенистых яичных белков, темные сочные фрукты, все это дотошное приготовление шоколадной ароматной присыпки, которую она готовила вне духовки. Торт был дорог ей только в процессе приготовления.

Все ели, пили, разговаривали. Она поймала взгляд Марка.

— Сейчас? — она поняла его по движению губ, кивнула и выскользнула из-за стола. Она заранее планировала, как они незаметно уйдут, покинут всех и встретятся в условленном месте, где Марк оставил свой маленький шумный автомобиль.

Она вбежала к себе в комнату, переоделась в свитер и юбку и снова бегом спустилась вниз через кухню и задний двор.

Никто не заметил ее. Да, вон кто-то… Ее отец быстро отошел от двери кухни, полы его пальто развевались на ветру.

— Сюзан! — громким шепотом позвал он. Она остановилась, и он, часто и тяжело дыша, приблизился.

— Я просто хотел… я должен сказать тебе… чтобы ты рассчитывала на меня, разумеется, как и прежде.

— Знаю, — прошептала она.

Они стояли, нежно глядя друг на друга.

— Что ж, — произнес он. — Полагаю, Марк ждет.

— Да, — сказала она. — Я должна идти, па.

— Да, — проговорил он, — конечно. Ну, прощай.

Она поцеловала его и побежала. Один раз она оглянулась — он все еще стоял там. Она помахала ему рукой, но он не пошевелился. Она не решилась остановиться и поспешила к Марку. Он уже сидел в машине, двигатель работал.

— Никто тебя не видел? — спросил он.

Она покачала головой и рассмеялась.

— Никто, кроме папы.

Наклонив голову, он быстро поцеловал ее, и затем машина, чуть подпрыгнув, тронулась. Сюзан чувствовала непривычное волнение и возбуждение. Его поцелуй все-таки не сделал его ближе. Машина остановилась.

— Что же сломалось в этой штуковине? — воскликнул он и дернул за рычаг коробки передач.

Она посмотрела вниз.

— Вот, — смеясь, сказала она, — тормоз…

Он забыл о тормозе.

— Ты вышла замуж за глупого парня, Сю, — уныло проговорил он.

Она отрицательно помотала головой, улыбаясь.

— У папы то же самое, — сказала она. — Я привыкла к этому. Он ругает и клянет машину на чем свет стоит, поэтому она и не едет.

— А ты приводишь тормоза в движение, — сказал он.

Сейчас они громыхали вперед сквозь ветренный день. И она держала в голове слова Марка: «Ты вышла замуж… ты вышла замуж… за глупого парня», — сказал он, но он был неправ. Она вышла замуж за него.