Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик

О чём шла речь в фильме? «Сеть шпионов» в псевдодокументальной манере рассказывала о так называемом Портлендском деле. Сценарий был основан на материалах судебного процесса и поэтому далёк от истины. Показания Джи и Хаутона авторы приняли за чистую монету. Все действие разворачивалось в течение трех недель: от «начала» работы Хаутона до ареста. Британские налогоплательщики должны были убедиться, как здорово действует их служба безопасности. В заключительных кадрах были выражены все идеи, вдохновившие авторов и постановщика: купол «Олд Бейли», статуя Фемиды и мрачный голос за кадром: «Кто знает, быть может, такой же опасный шпион находится среди нас, в этом самом зале и даже в вашем ряду!» «Сеть шпионов» была вкладом определённых английских кругов в атмосферу шпиономании, которую после моего ареста старались раздуть в стране.

Покончив с кино, я принялся за прессу. 10 ноября 1963 года в газете «Санди экспресс» я с изумлением прочитал, что якобы написал своей жене, что буду дома значительно раньше, чем через четверть века. В частности, в газете говорилось: «В письме из Бирмингемской тюрьмы человек, который возглавлял портлендскую шпионскую группу… советовал своей жене не терять надежды, так как переговоры о его освобождении уже ведутся».

Конечно, я знал, что такое возможно, и не терял надежды на то, что обстоятельства могут сложиться в мою пользу. Я не сомневался, что на Родине обо мне помнят, думают, делают всё возможное, чтобы вызволить из неволи. И неколебимая вера эта помогала переносить испытания, выпавшие на мою долю. Но я никогда не затрагивал этой темы в письмах к жене или кому-либо иному.

Между тем статья называлась крикливо: «Лонсдейл пишет жене: скоро буду дома». Помещена она была под крупным заголовком на центральной, самой «почётной» полосе толстой воскресной газеты, где обычно отводится место самым интересным материалам.

Сочинения, опубликованные в «Санди экспресс», легко опровергались, поскольку переписка с женой проходила через тройную цензуру. И всё же, тщательно взвесив все обстоятельства, я решил прежде всего заручиться поддержкой так называемого Совета по делам прессы, в функции которого входит следить за «моральным обликом» английской печати. В письме в Совет я попросил ответить на два вопроса:

— Могут ли английские газеты публиковать содержание частных писем без согласия их авторов?

— Могут ли английские газеты фабриковать содержание личных писем?

После обычных проволочек, к которым к тому времени я уже почти привык, я получил ответ от секретаря Совета по делам прессы полковника Клиссита (тот факт, что в секретарях Совета состоит полковник, отнюдь не означает, что Совет — военная организация. В Англии отставных офицеров принято называть по их званию — но только от капитана и выше — до конца жизни).

Письмо было кратким и конкретным — лучшего я и желать не мог. Полковник писал:

«Частные письма или их содержание не могут публиковаться без согласия их авторов (основание — закон об авторском праве 1956 года).

Публикуя фабрикацию, владельцы газеты будут вынуждены выплатить компенсацию в соответствии с решением суда».

Таким образом, получалось, что если б «Санди экспресс» продолжала настаивать, что она опубликовала выдержку из подлинного письма Лонсдейла, то она была бы вынуждена выплатить компенсацию на основании пункта первого.

Если же она признает, что письмо сфабриковано, то она будет отвечать за это в соответствии с пунктом вторым. Как говорится, куда ни кинь, везде клин.

Передав необходимые документы адвокату, я поручил ему заняться этим делом. Случайно или умышленно, адвокат не понял его и повёл дело так, что дал возможность «Санди экспресс» затянуть иск. Вскоре обстоятельства сложились таким образом, что я должен был заняться иными, более приятными делами, и адвокат, не дожидаясь новых указаний, прекратил атаку. А жаль: были все основания притянуть «Санди экспресс» к ответу.