Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик

Интервью с героем книги

— Позвольте, Конон Трофимович, коснуться одной из сторон вашей профессии. Понятно, что вам пришлось обзаводиться знакомствами с сотнями людей. И далеко не все из них были вам приятны…

— Конечно, обстоятельства порою складываются так, что разведчику приходится «дружить» с личностями, которым в обычных условиях не хотелось бы и руки подать. Но не думайте, пожалуйста, что разведчик выбирает друзей только «для работы». У меня и в Англии были настоящие друзья, с которыми было просто приятно общаться, проводить время, посещать вместе концерты… И, пожалуйста, не надо…

— Что «не надо»?

— Думать, что все они тоже занимались разведкой, были моими помощниками и так далее. Не следует забывать о нашем условии…

— Простите?

— Ну, помните, мы говорили о том, что разведчик — это самый обыкновенный человек.

— Конечно, конечно. И все-таки…

— И, как у каждого обыкновенного человека, у него есть круг личных друзей, без которых жизнь не жизнь.

— А как же быть с теми, после знакомства с которыми хочется поскорее вымыть руки?

— С этим ничего не поделаешь: работа есть работа.

— Издержки «производства»?

— Можно считать и так. Но, как я уже, кажется, говорил, в разведку идут отнюдь не из любви к приключениям и тому подобному. Для человека, который занимается этой работой, необходимо делать то, что ему поручают. Сейчас, как вы знаете, я занимаюсь научной работой, и оказалось, что она куда ближе и интереснее мне. Но в то же время нет ничего опаснее для разведчика, нежели поза привередливой девицы: «Мне это интересно, а это нет». Человек, посвятивший себя нашей профессии, должен руководствоваться только одним принципом: «Для дела это полезно, а это не полезно».

— Позвольте вопрос из тех, которые обычно относят к разряду «нескромных»?

— Пожалуйста.

— Среди ваших знакомых, очевидно, были и привлекательные женщины?

— Были…

Глава XII

Занятия в университете начинались в первую среду октября.

За небольшими исключениями всё было примерно так, как десять лет назад, когда я поступал в один из московских вузов, достаточно известное и трудами, и именами своих учёных учебное заведение, готовившее специалистов для народного хозяйства. И именно эта неожиданная схожесть, а не вполне допустимое различие, как всегда за границей, сильнее всего и поражала.

Тут, в центре Лондона, за две тысячи километров от своей «альма-матер», я увидел тот же плохо скрытый восторг первого свидания с наукой на ещё детских лицах первокурсников и ту же смесь показного равнодушия и взрослой снисходительности на физиономиях их более старших товарищей. Так же бестолково метались от одной двери к другой, разыскивая свою аудиторию, новички. Так же толкали они друг друга у объявлений, вывешенных в вестибюле, и даже звонок, который пригласил нас в зал на общее собрание, посвящённое началу учебного года, был таким же — солидным, чуть дребезжащим и хрипловатым, уставшим от долгой и скучноватой службы звонком уважающего себя учреждения.