Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик

Глава XIX

Хемпстед-Хит — большой парк на севере Лондона — был тих, пустынен и нежен, как и полагалось ему в этот первый тёплый весенний день. Но ни я, ни Хаутон не были расположены любоваться его красотами. В моём плаще уже лежал небольшой сверток, который бравый моряк незаметно передал мне во время рукопожатия.

Можно было направляться к выходу. Ещё несколько слов, и мы увидимся через месяц. Но Хаутон не спешил прощаться.

— Я знаю здесь один паб, сэр, — торопливо заговорил он, шагая по лужам. — Там всегда держат прекрасный «Гиннес»…

— Рад был бы, но сегодня не смогу… Должен идти на доклад. (Чуть-чуть подчеркнуть доверие, которое я выказывал Хаутону, было совсем неплохо).

— А я хотел бы предложить вам кое-что… Мы можем присесть на минутку? Ну вот хотя бы здесь…

Скамейка была холодной и сырой.

— Ничего, — сказал Хаутон, — я быстро. В двух словах… Так вот, там, в этом свертке, есть один документ… оценка морских манёвров, которые проводились осенью в рамках НАТО… (Он так и сказал — «в рамках НАТО». Читая потом этот украшенный грифом «Совершенно секретно» документ, я понял, откуда почерпнул это выражение моряк).

— Может быть, он пригодится вам. Если пригодится, такие бумаги может доставать одна моя приятельница. Она — делопроизводитель. Имеет доступ к подобным материалам…

— Если можно, уточните: к каким именно?

— К таким же — всякие обзоры манёвров и испытаний в рамках НАТО. Оценка вашего военно-морского флота, которые дают господа из адмиралтейства. Новинки, которые присылают из других стран на портлендский полигон для испытаний…

— Вы давно знаете эту девушку?

— Более чем… «Банти» — так я её называю. Настоящее же её имя — Этель. Этель Джи думает, что я со временем буду её мужем, — хмыкнул Хаутон.

— Значит, близкая приятельница.

— Да вроде того… Вы не беспокойтесь — Банти не подведёт. Она с симпатией относится к вам, американцам.

Документ действительно стоил того, чтобы поинтересоваться Банти. Но я не хотел спешить. Всякое бывает.

Мудрые правила подполья учат ограничивать до минимума круг людей, связанных с разведчиком. К тому же нельзя было поручиться, что Хаутона не могла использовать английская разведка, чтобы собирать сведения о мнимом помощнике военно-морского атташе. Как-то Хаутон явно некстати поинтересовался, где живет Алек Джонсон. В другой раз, встретившись со мной в Лондоне, он настоял на том, что проводит меня домой. Я был вынужден потом долго петлять по городу, чтобы убедиться, что за мной нет слежки.

Разведчик не должен рисковать попусту — придерживаюсь этого правила. Точнее, всякий риск должен оправдываться особыми обстоятельствами.

Время шло. Банти Джи просматривала все секретные документы, приходившие в её учреждение, и по просьбе Хаутона заказывала лишний экземпляр специально для меня, избавляя таким образом «американского атташе» от хлопот по пересъёмке. Пожалуй, Банти стоила того, чтобы встретиться с ней.

Где-то в конце осени я сказал Хаутону, что хотел бы познакомиться с его «невестой».

Мы встретились на рынке в Кингстоне. Я стоял чуть в стороне от места встречи, чтобы понаблюдать за подругой Хаутона, а заодно убедиться, не следят ли за ними.

Я увидел Хаутона, который что-то говорил женщине лет сорока, несколько полноватой и не очень красивой. Нет, Банти явно не придавала значения своей внешности: она носила старомодную слишком короткую стрижку, одевалась скромно — серая твидовая юбка и в тон ей «двойка». В руке — большая кожаная сумка. Типичная женщина из мелкой буржуазии, которой кажется, что «солидная» одежда сдержанных тонов, некоторая старомодность и чопорность в поведении придают респектабельный вид и свидетельствуют о её аристократизме.

Я подошёл к моряку.

— Это Этель, — сказал Хаутон, обрадованно заулыбавшись. — Она очень хотела с вами познакомиться. Зовите её просто Банти.

Я представился.

— Рада встретиться с вами, сэр, — сдержанно сказала Банти, — мне мой друг много о вас говорил…

У Банти был резкий простонародный акцент женщины из средних слоев. Тем не менее она произвела на меня хорошее впечатление. В ней чувствовалась сильная, может быть, даже незаурядная натура. Судя по всему, Банти не сомневалась, что помогает офицеру американского военно-морского флота. Первое впечатление меня не подвело. Банти была гораздо чистоплотнее и лучше своего друга. Она во всём стремилась к той «солидности», которую я сразу подметил в её манере одеваться, предпочитала размеренный образ жизни. Очевидно, как и многие одинокие женщины, мечтала о семье.

Банти была женщина обеспеченная. Зарплата — не столь уж высока, но вполне прилична. Кроме того, она получила небольшое наследство после смерти тетки. На очереди был богатый дядюшка-полуинвалид, за которым она старательно ухаживала. Дядюшка обещал оставить приличное наследство — именно из-за этого Этель и не выходила замуж.

Она встречалась с Хаутоном обычно в среду: убирала его фургон, проводила с моряком часть уик-энда и оставалась на ночь. Так шли неделя за неделей.