Гордон Лонсдейл: моя профессия — разведчик

Мне стоило большого труда удержаться от улыбки, когда Смит с предельной напыщенностью произнес эту избитую тираду.

— Простите мою невежливость, — сказал я, внимательно наблюдая за физиономией Смита, — но я должен напомнить вам, что по английскому закону вы были обязаны предупредить меня о том, что все сказанное здесь мною будет запротоколировано и может быть использовано против меня на суде

Краткое заявление произвело впечатление на суперинтенданта. Мне показалось даже, что тот на секунду смутился, если полицейские вообще могут смущаться.

— Ладно, — пробурчал Смит. — Я ведь, в сущности, еще не допрашивал вас. Во всяком случае, мы знаем о вас все. Нам известен каждый ваш шаг в течение тех шести месяцев, что вы находитесь в Англии...

Криминалистам известно, что, неумело задавая вопросы, неквалифицированный следователь часто выдает допрашиваемому важные для него сведения. Я сразу же сделал вывод, что противник знает обо мне что-то, произошедшее в течение последних шести месяцев. Мне стало ясно, какие последствия может иметь мой провал и как нужно себя вести, чтобы их предотвратить.

Я напомнил Смиту, что по английскому закону имею право сообщить своему адвокату об аресте. Вскочив из-за стола, Смит заявил, что должен выйти и что мистер Лонсдейл сможет позвонить адвокату, когда он вернется.

Вернулся суперинтендант часов через семь — в три часа утра!

Пока Смит отсутствовал, при мне все время дежурили три вооруженных детектива. Они часто сменялись. Некоторые пытались завязать со мной разговор. Кто стращал последствиями ареста, кто «сочувствовал». Другие давали какие-то советы. Короче, применялись достаточно известные мне, по существу стандартные, приемы психологической обработки арестованного. Особенно старался один детектив, резко выделявшийся среди своих коллег одеждой и правильным оксфордским выговором. Он даже пытался завести со мной разговор на политические темы. Во время этого диалога мне удалось выяснить, что передо мной не детектив, а сотрудник контрразведки, маскирующийся под полицейского, и что полиции не было известно, что я учился на факультете востоковедения Лондонского университета.

Решив немного позабавиться, я спросил этого оксфордца, кто он такой.

— Сержант Особого управления, — ответил тот. Незаметно, но очень внимательно я следил в это время

за двумя другими детективами, находившимися в комнате. Услышав ответ «оксфордца», они выразительно переглянулись. Тогда я сказал:

— Несколько дней назад я читал в газете, что сержантам полиции прибавили жалованье. Сколько же вам теперь платят?

Разумеется, я не читал ничего подобного. Но лжесержант клюнул на этот несложный прием. Смешавшись, он зашагал из комнаты, бормоча что-то себе под нос. Больше я его не видел.

Полицейским детективам этот небольшой инцидент доставил явное удовольствие. Они тут же предложили принести мне чай. По-моему, я уже говорил, что в Англии чай пьют с молоком, что, на мой взгляд, делает его почти неприемлемым. Но было уже около полуночи, а я весь день ничего не ел.

Один из детективов принес чашку чая и немного печенья. Чай, объяснил он, они готовят сами, собирая раз в неделю деньги на покупку заварки, сахара и молока... По традиции так делают во всех учреждениях Англии. Мне иногда казалось, что если бы чай вдруг исчез когда-нибудь, то жизнь в Англии застыла бы на мертвой точке.

ГЛАВА XXVII

«Супер» Смит появился так же неожиданно, как исчез. Вошел, потирая руки. Сел. Усмехнулся. Сообщил, что в квартире произведен обыск. Найдены шифры и деньги: «Вот так-то, милейший!»

— Будем тратить время на уговоры, или сами сознаетесь во всем?..

— Отказываюсь, — сказал я как можно более твердо, — я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, пока не увижусь со своим адвокатом.

Но Смит, видимо, по-прежнему не понимал, что имеет дело с «преступником» иного рода, и по-прежнему решил испытывать на мне все традиционные приемы, которые полиция Ее Величества с блеском использует для запугивания уголовников. Наконец и он почувствовал, что даже суперинтендант Особого управления не может до бесконечности попирать закон, сдался и буркнул:

— Звоните адвокату...

Было семь утра. Адвокат жил за городом, но мне удалось разыскать его домашний телефон в одной из телефонных книг, оказавшихся в комнате для допросов. Подошла жена адвоката. Сонным голосом сообщила, что господин Хард спит: «Не можете ли вы позвонить попозже?» «Говорит клиент вашего мужа, — сказал я. — Адвокат нужен по исключительно срочному и важному делу».

Подходя к телефону, Хард еще наполовину спал. Он мгновенно проснулся, когда услышал, что Лонсдейл находится в Скотленд-Ярде.

— Если вы арестованы, то почему вас держат в Скотленд-Ярде? — тут же сообразил он. — Туда являются только добровольно. Арестованных же должны содержать в камерах предварительного заключения в полицейском участке.

Я ответил, что также весьма удивлен тому беззаконию, которое полиция совершает с момента моего похищения на улице Ватерлоо-Роуд.