Гордон Лонсдейл: моя профессия — разведчик

Точно в одиннадцать пятьдесят пять я вошел в зал, где был вывешен «Иоанн Креститель» Леонардо. Средний палец моей левой руки был забинтован. Я всмотрелся в строгий облик Крестителя и отступил на шаг, чтобы охватить взглядом всю картину. Впечатление было столь огромно, что я даже приложил забинтованный палец к виску (жест предназначался для Жана. Тот находился где-то рядом, но я не пытался самостоятельно обнаруживать его — этого не требовалось). Через пять минут я покинул музей и зашагал к Елисейским полям. Там мимо меня не спеша прокатил черный «мерседес», тут же притормозивший у тротуара. Когда я поравнялся с машиной, водитель открыл переднюю дверцу. Мы помчались к одной из парижских окраин.

Я бросил взгляд на часы, вмонтированные в щиток автомобиля. Они шли совершенно точно. Тем не менее я сказал:

— Ваши часы отстают на двенадцать минут.

— Я не люблю торопиться, — ответил Жан.

Мне, честно говоря, показалось, что нужды в обмене паролем нет — такой длинной цепи совпадений не могло быть, — тем не менее я действовал строго по плану.

Машину вел седой худощавый человек лет пятидесяти. Он говорил со мной на прекрасном английском языке. Очень сдержанно и спокойно.

О чем мы беседовали? Пожалуй, об этом сегодня уже можно сказать.

— Я поздравляю вас с благополучным прибытием в Англию, — начал Жан. — Вам привет от семьи и друзей по работе. Несколько дней назад я видел вашу жену и, если хотите, чуть попозже смогу рассказать о ее житье-бытье... Но сначала введите меня в курс ваших английских дел...

Жан знал Англию не хуже любого англичанина, был прекрасно знаком со всей политической и административной кухней этой страны. Предельно сжато отвечая на мои вопросы, он дал несколько полезных советов. Все они касались одного: как вести себя с британцами. Не забудем, что работа разведчика — это прежде всего работа с людьми. И она немыслима не только без знания языка чужой страны, но и без знания психологии ее народа.

Мой собственный опыт к этому времени практически был ничтожен, я почти ничего не знал об англичанах «изнутри» — все, что было известно, я почерпнул из книг, журналов, разговоров с другими людьми, большинство которых, в свою очередь, слабо понимали психологию англичан.

— Вы, конечно, отметили традиционную британскую сдержанность... — говорил Жан, лавируя в потоке машин. — И, как иностранец, уже почувствовали, что англичане подчеркнуто холодно относятся к вам... Так ведь? Какая-то доля истины в этом, конечно, есть. Но это скорее оттого, что островное положение их страны веками вырабатывало психологию обособленности, оторванности от других стран мира.

— Вы правы, но я, похоже, уже нашел на этот случай эффективное контрсредство — сразу сообщаю собеседнику, что я канадец. Это помогает сломать ледок в разговоре и установить хорошие отношения.

Жан кивнул.

— Да, англичане все еще числят канадцев в близких родственниках. Но не обращайте особого внимания на их внешнюю сдержанность и холодность. Англичане умеют быть и очень милыми людьми и добрыми приятелями.

— И все-таки налет превосходства — он дает о себе знать...

— Естественно... Англия много лет была крупнейшей промышленной державой мира. Империя, над которой «никогда не заходило солнце», — такой представляли старушку Англию все слои ее населения. У англичан даже выработался собственный юмор, направленный как бы против самих себя. Заметили это уже?

Я кивнул. Да, я оценил и юмор англичан, и скептические нотки в тоне Жана. С этим спокойным, уравновешенным человеком, со сноровкой истого парижанина направлявшим свой «мерседес» в потоке машин, мне было хорошо. В этот час на улицах французской столицы было людно, машины всевозможных марок шли сплошным потоком, парижские водители весьма своеобразно соблюдали правила уличного движения: ровно настолько, чтобы не придрался не слишком требовательный ажан. А гость из Центра будто всю жизнь тем и занимался, что водил свою машину в такой сутолоке.

Я заметил, что от нас не отстает белое авто спортивного типа. Юркий автомобильчик, казалось, следовал за «мерседесом», как рыбка-лоцман за акулой.

— Нет, — перехватил мой взгляд Жан, — это не слежка. Видно, просто за рулем ловкач: мы ему прокладываем дорогу. Посмотрим, далеко ли нам по пути...

Действительно, через два-три квартала белое авто отстало, затерялось в сутолоке парижских перекрестков.

— А теперь самое время перекусить, — предложил Жан. — Есть здесь одно чудесное местечко.

Мы добрались до лесочка в одном из пригородов Парижа. В тени деревьев спрятался небольшой сельский дом, стилизованный под старинную постройку. Видимо, в нем жил когда-то зажиточный крестьянин или была деревенская корчма. А может, его соорудили совсем недавно — во Франции входила в моду старина. На первом этаже в просторной комнате стояли подчеркнуто далеко друг от друга несколько столиков — в такие заведения приезжают, чтобы вкусно поесть и поговорить без опасения привлечь внимание других посетителей.