Гордость и гордыня

До вторника они больше не видели ни того, ни другого джентльмена, и миссис Беннет, ободренная веселостью и самой обычной учтивостью Бингли во время получасового визита, тем временем вновь принялась строить прежние радужные планы. Во вторник в Лонгборне собралось большое общество, и два гостя, которых ожидали с особым волнением, к чести их пунктуальности, явились далеко не последними. Когда они вошли в столовую, Элизабет с нетерпением ждала, займет ли Бингли то место, которое всегда занимал на прошлогодних званых вечерах, – место рядом с ее сестрой. Их предусмотрительная маменька, думавшая о том же, не пригласила его, как почетного гостя, сесть рядом с ней. Войдя в столовую, Бингли нерешительно помедлил, но Джейн, волей судеб, посмотрела на него и, волей судеб, улыбнулась, что и решило дело. Он сел рядом с ней.

Элизабет с торжеством взглянула на его друга, но он перенес случившееся с благородным безразличием, и Элизабет решила бы, что Бингли заручился его разрешением на счастье, если бы тут же не заметила, как Бингли покосился на мистера Дарси с выражением полушутливой тревоги.

Во время обеда Бингли всячески выказывал ее сестре свое восхищение, и его поведение, хотя оно было более осмотрительным, чем год назад, не оставило у Элизабет сомнения, что, будь он предоставлен самому себе, его и Джейн счастье в самом скором времени скрепила бы помолвка. Хотя она не осмеливалась поверить в это безоговорочно, но все же испытывала большую радость, наблюдая за ним. Только это и поддерживало ее бодрость, так как настроение ее отнюдь не было веселым. Мистер Дарси сидел рядом с ее матерью и настолько далеко от нее, насколько допускала длина стола. Она знала, как мало удовольствия может такое соседство доставить обоим или сгладить их взаимную неприязнь. Со своего места она не могла услышать, о чем они говорят, но видела, как редко они обменивались хотя бы словом и с какой холодной церемонностью. Неучтивость ее матери причиняла Элизабет особые страдания, когда она думала о том, скольким они ему обязаны, и порой она готова была пожертвовать чем угодно, лишь бы получить право сказать ему, что не вся ее семья остается в неведении о его благородной доброте, и выразить свою безмерную благодарность.

Она надеялась, что в течение вечера какой-нибудь случай сведет их вместе и позволит им вступить в разговор, а не ограничиться лишь церемонным приветствием и прощанием. Время ожидания в гостиной, пока джентльмены сидели за вином, тянулось бесконечно и до такой степени невыносимо скучно, что от тревоги и беспокойства она почти забыла о вежливости. Она ожидала их появления как мига, от которого зависело, окажется ли все-таки этот вечер счастливым для нее.

«Если он и тогда ко мне не подойдет, – думала она, – я навсегда откажусь от него!»

Джентльмены наконец вошли, и по его лицу ей показалось, что ее надежды осуществятся, но, увы! Дамы и девицы окружили стол, за которым мисс Беннет разливала чай, а Элизабет – кофе, столь тесным кольцом, что придвинуть стул поближе к ней было бы невозможно. A при приближении к ним джентльменов одна из барышень загородила ее, шепча:

– Я решила, что нас не разлучат. Зачем они нам, не правда ли?

И Дарси прошел в другой угол комнаты. Элизабет следила за ним взглядом, завидовала всем, с кем он разговаривал, забывала наливать кофе, а потом гневалась на себя за подобную глупость.

«Человек, который получил отказ! Как могла я быть такой дурочкой и поверить, будто его любовь не угасла? Найдется ли хотя бы один мужчина, способный не восстать против такой слабости? Не найти ничего более противного всем их чувствам!»

Однако она чуть-чуть ободрилась, когда он сам принес назад свою кофейную чашку, и она воспользовалась случаем спросить:

– Ваша сестра все еще в Пемберли?

– Да, она останется там до Рождества.

– Совсем одна? Подруги ее покинули?

– C ней миссис Эннесли. Остальные уехали в Скарборо три недели тому назад.

Она не нашла, что сказать еще, но, если бы он хотел поддержать разговор с ней, возможно, ему это удалось бы лучше. Однако он еще несколько минут постоял возле нее в молчании и отошел, только когда юные барышни вновь начали перешептываться.

Затем чайные приборы были убраны, карточные столики разложены, дамы поднялись, и у Элизабет вновь проснулась надежда, что он скоро подойдет к ней. Но тут всем ее упованиям был положен конец, когда она увидела, что он пал жертвой желания ее маменьки составить побольше партий в вист, а несколько минут спустя и ее усадили за другой столик. Никакой радости от вечера она ждать уже не могла. Судьба сулила им провести его за разными столиками, и надеяться ей было больше не на что. Впрочем, его глаза так часто обращались в сторону ее столика, что он играл столь же скверно, как и она.

Миссис Беннет намеревалась удержать недерфилдских джентльменов и на ужин, однако, к ее несчастью, их карету подали прежде других, и она не успела их пригласить.