Гордость и предубеждение

— В данном случае, — отвечала Элизабет, — ни долг, ни честь, ни благодарность не связывают меня. Ни один из сих принципов моим браком с господином Дарси нарушен не будет. А что касается гнева его семьи или же негодованья общества, если бы указанная семья и была счастлива моим замужеством за ним, меня не озаботило бы сие ни на мгновенье, а все общество слишком разумно, чтобы поддержать насмешки.

— Так вот каково истинное ваше мненье! Вот каково решенье! Прекрасно. Ныне я знаю, как поступить. Не воображайте, госпожа Элизабет Беннет, что ваши стремленья будут вознаграждены. Я приехала испытать вас. Я надеялась, что вы разумны; не сомневайтесь, я добьюсь своего.

Таким манером леди Кэтрин говорила, пока они не очутились пред дверцей кареты; там, резко обернувшись, ее светлость прибавила:

— Я не отступлюсь, госпожа Элизабет Беннет. Я не передаю привета вашей матери. Подобного вниманья вы не заслуживаете. Я весьма серьезно рассержена.

Элизабет промолчала и, не пытаясь уговорить леди Кэтрин вернуться в дом, потихоньку направилась туда сама. Поднимаясь по лестнице, она слышала, как отъезжает экипаж. Мать в нетерпеньи встретила ее в дверях гардеробной, дабы осведомиться, почему ее светлость не зашла отдохнуть.

— Предпочла не заходить, — отвечала дочь, — ей пора уезжать.

— Какая красивая дама! И какая невероятная любезность — посетить нас, ибо она, я думаю, прибыла, дабы сообщить лишь, что Коллинзы здоровы. По видимости, ехала мимо и, минуя Меритон, решила заглянуть к тебе. Она же не сообщила тебе ничего особого, Лиззи?

Тут Элизабет принуждена была несколько солгать, ибо описанье сути разговора представлялось невозможным.

Глава XV

Смятенье чувств, в кое поверг Элизабет сей визит, преодолеть оказалось затруднительно, и еще много часов она думала о нем непрестанно и не могла отвлечься. Леди Кэтрин явилась, взяла на себя труд прибыть из самого Розингса, исключительно с целью расстроить предполагаемую помолвку Элизабет с г-ном Дарси. Весьма разумный план, не поспоришь! но Элизабет терялась в догадках, откуда бы взяться сведеньям о помолвке, пока не припомнила, что он — близкий друг Бингли, а она — сестра Джейн, и во дни, когда все ожидают одного бракосочетанья, сих двух обстоятельств достаточно, чтобы предвкушать второе. Она и сама не забывала, что брак ее сестры станет чаще сводить ее саму с г-ном Дарси. А потому соседи в Обители Лукаса (ибо через их переписку с Коллинзами сведенья сии, очевидно, и достигли леди Кэтрин) полагали почти несомненным и скорым то, что она предвкушала как вероятное в некоем будущем.

Впрочем, обдумывая слова леди Кэтрин, Элизабет поневоле ежилась, представляя возможные последствия своего упорства. Из слов ее светлости касательно решимости предотвратить сей брак Элизабет заключила, что леди Кэтрин, вероятно, намерена обратиться к племяннику, и не смела предсказать, как он воспримет сходное описанье всех зол, в сем браке неизбежных. Она не знала, сколь привязан он к тетке или насколько зависим от ее суждений; однако естественно было бы предположить, что он ценит ее светлость гораздо выше, нежели Элизабет, и не приходилось сомневаться, что, перечисляя горести брака с тою, чьи ближайшие родственники столь ниже его, тетка ударит по больному месту. С его понятьями о достоинстве он, пожалуй, сочтет, что доводы, кои Элизабет представлялись слабыми и нелепыми, содержат немало здравого смысла и крепких доказательств.

Если, как ей нередко мнилось, он колебался относительно своих поступков и прежде, совет и мольбы столь близкой родственницы утишат все сомнения и тотчас понудят его быть счастливым, сколь дозволяемо сие безукоризненным достоинством. В сем случае он более не вернется. Леди Кэтрин повидается с ним на пути через город, и его уговор с Бингли о возвращении в Незерфилд будет отменен.

«Посему, если в ближайшие дни другу его будет сообщено, что он не сможет сдержать слова, — рассудила она, — я пойму сие правильно. Тогда я откажусь от всяких надежд, от всяких мечтаний о его преданности. Если ему достанет сожалеть обо мне, когда он мог добиться сердца моего и руки, я вскоре перестану сожалеть о нем вовсе».

Удивленье прочих домашних, узнавших, что за посетительница к ним являлась, было весьма велико, но они любезно удовлетворились тем же объясненьем, что утолило любопытство г-жи Беннет, и избавили Элизабет от дальнейших расспросов.

На следующее утро, когда она спускалась по лестнице, ей встретился отец, кой с письмом в руке вышел из библиотеки.

— Лиззи, — молвил он, — я как раз собирался тебя искать; пойдем со мною.

Она последовала за ним, и желанье выяснить, что хочет он ей сообщить, обострилось предположеньем, что разговор неким манером относится до сего письма. Внезапно Элизабет пришло в голову, что письмо, возможно, от леди Кэтрин; в ужасе ждала она объяснений.

Вместе с отцом она приблизилась к камину и села. Г-н Беннет засим произнес: