Гордость и предубеждение

Ее провели в комнату для завтрака, где собралось все незерфилдское общество за исключением Джейн. Приходу Элизабет все были немало удивлены. Сестрам мистера Бингли казалось просто невероятным, чтобы она смогла пройти в такую рань, при такой погоде да и притом в полном одиночестве целых три мили пешком. И хотя она была принята весьма любезно, Элизабет понимала, что в их глазах поступок ее не заслуживал одобрения. В манерах мистера Бингли, напротив, можно было заметить признаки чего-то большего, чем простая любезность. В них чувствовалось его расположение и признательность. Мистер Дарси был немногословен, а мистер Хёрст — вообще не сказал ничего. Первый размышлял о том, насколько она похорошела, разгоряченная быстрой ходьбой, и в какой мере ее побуждения оправдывали столь дальнюю одинокую прогулку. Мысли второго были целиком сосредоточены на завтраке.

Сведения о состоянии здоровья Джейн были мало утешительными. Мисс Беннет провела тревожную ночь и хотя и встала с постели, но чувствовала себя настолько плохо, что не смогла покинуть свою комнату. По просьбе Элизабет ее немедленно провели к больной. Приход сестры очень обрадовал Джейн, которая не написала, насколько ей хотелось бы ее повидать, только из опасения вызвать чрезмерную тревогу. Однако она почти не могла говорить, и когда мисс Бингли оставила их вдвоем, сумела только выразить благодарность за необычайную доброту, с которой о ней здесь заботились. Элизабет ухаживала за больной молча.

После завтрака пришли сестры мистера Бингли, и Элизабет почувствовала к ним симпатию, увидев, сколько заботы и внимания оказывают они своей подруге. Приехавший вскоре аптекарь,^{21} осмотрев больную, сказал, что, как и предполагалось, заболевание вызвано сильной простудой, потребовал принятия самых энергичных мер, предписал постельный режим и обещал прислать микстуру. Предписание было выполнено немедленно, так как лихорадка и головная боль все время усиливались. Элизабет не покидала сестру ни на минуту. Другие дамы также почти не отлучались — правда, делать им было больше нечего, так как мужчин не было дома.

К трем часам Элизабет почувствовала, что ей пора возвращаться и неохотно об этом сказала. Мисс Бингли предложила ей экипаж, и она уже почти готова была им воспользоваться. Однако Джейн так огорчилась по поводу предстоявшей разлуки, что мисс Бингли поневоле пригласила Элизабет провести еще некоторое время в Незерфилде. Приглашение было принято с искренней благодарностью, и в Лонгборн послали слугу, который должен был предупредить родных и доставить необходимое платье.

Глава VIII

В пять часов дамы ушли переодеваться, и в половине шестого Элизабет позвали к столу. Отвечая на заданные ей вежливые вопросы о здоровье больной, она с удовольствием отметила про себя искреннее беспокойство мистера Бингли.

К сожалению, она не могла сообщить ничего утешительного. Состояние Джейн по-прежнему оставалось весьма тяжелым. Услышав это, сестры мистера Бингли три или четыре раза выразили свое огорчение, порассуждали о том, какая ужасная вещь — простуда и насколько каждая из них не любит болеть, и больше уже не вспоминали о подруге. И Элизабет почувствовала к ним прежнюю неприязнь, убедившись, как мало они думают о Джейн, не видя ее перед собой.

Из всей компании единственным человеком, заслуживавшим ее симпатии, был мистер Бингли. Элизабет сознавала, что остальные смотрят на нее, как на непрошенную гостью, и только Бингли своим искренним беспокойством о Джейн и вниманием к ее сестре несколько смягчил это ощущение. Кроме мистера Бингли ее почти никто не замечал. Внимание мисс Бингли было полностью поглощено мистером Дарси, миссис Хёрст старалась не отставать от сестры, что же касается сидевшего рядом с Элизабет мистера Хёрста — бездушного человека, из тех, что живут на свете лишь для того, чтобы есть, пить и играть в карты, — то после того, как он узнал, что жаркое она предпочитает рагу,^{22} ему уже больше не о чем было с ней говорить.

Сразу же после обеда Элизабет вернулась к Джейн. И, как только она вышла из комнаты, мисс Бингли принялась злословить на ее счет. Ее манеры были признаны вызывающими и самонадеянными, и было сказано, что она полностью лишена вкуса, красоты, изящества и умения поддерживать беседу. Миссис Хёрст думала то же самое. При этом она добавила:

— Короче говоря, единственным положительным свойством этой особы является способность преодолевать пешком по утрам необыкновенно большие расстояния. Никогда не забуду, в каком виде она появилась сегодня — как будто какая-то дикарка.

— Она такой и была, Луиза. Я едва удерживалась от смеха. Вообще, как глупо, что она пришла. Если ее сестра простудилась, ей-то зачем было бежать в такую даль? А что за вид — лицо обветренное, волосы растрепанные!..

— Да, а ее юбка! Надеюсь, вы видели ее юбку — в грязи дюймов на шесть, ручаюсь. Она старалась опустить пониже края плаща, чтобы прикрыть грязные пятна на подоле, но, увы, это не помогало.