Гордость и предубеждение Джасмин Филд

— И для того чтобы собрать звездную аудиторию, пригласили в качестве режиссера Гарри Ноубла. Все актеры с нетерпением ждут его новую работу. Это ведь колоссальное шоу. Конечно же, им удалось заполучить его только потому, что его двоюродная бабка умерла от рака груди.

— И еще потому, что восторженные зрители жаждут лицезреть, как их кумир творит добро, — добавила Джаз. Она рассказала им о подслушанном разговоре между продюсером Мэтом Дженкинзом и Гарри Ноублом: как первый говорил второму, что этот проект еще больше укрепит его репутацию и в Голливуде, и в прессе.

— Ты что, хочешь написать об этом в своем журнале? — спросила Мо.

Джаз покачала головой. Хоть лицемерие Гарри Ноубла и внушало ей отвращение, это было не в ее стиле. Она вела колонку в популярном еженедельном женском журнале «Ура! Женский журнал с изюминкой». Джасмин не интересовали сплетни из жизни звезд — жаль было времени, хотя сейчас это вовсе не мешало ей с удовольствием их обсуждать.

Джаз идеально подходила для роли ведущей колонки. В то время как Джорджии было свойственно постоянно во всем сомневаться, Джаз с радостью делилась с читателями своей житейской мудростью — она умела выносить правильный вердикт всем и всему, не ведая при этом колебаний. Джасмин с ходу и безо всяких усилий распознавала блеф. Ей этот дар был дан свыше, как шестое чувство. Но главным достоинством Джаз как ведущей колонки была эмоциональность: завести ее не стоило труда. Еженедельные тирады Джасмин Филд представляли собой уникальную смесь умилительных историй о ее замечательной семье и укладе родного дома с гневными выпадами, клеймящими пороки общества. Ее колонки были чрезвычайно популярны у читателей. Джасмин не сомневалась, что сделает карьеру — хоть в «Ура!», хоть в другом издании. Она очень надеялась, что со временем начнет получать серьезные заказы от солидных изданий и тогда уж не придется заниматься изнурительной поденщиной.

— Гарри Ноубл на всех наводит такой страх? — спросила Мо.

— Он не страшней любого среднего актеришки, манерного и влюбленного в себя, — с ухмылкой сказала Джаз. Она уже столько раз брала интервью у разных знаменитостей, что не испытывала перед ними ни малейшего благоговения. Пару раз ей попадались совершенно не типичные звезды, которые вдруг выказывали ей некоторое уважение, однако Джасмин пришла к выводу, что большинство из них зациклены лишь на себе и склонны к мелодраматичности. Конечно, те, кого ей довелось интервьюировать, не были столь знамениты, как Гарри Ноубл. Он был птицей другого полета. Из списка А. Джаз же пока имела дело лишь с актерами из списков Б и В. К тому же он принадлежал знаменитой династии Ноублов — целому семейству великих актеров, прославившихся игрою в пьесах Шекспира. Они были национальным достоянием Англии. Однако из всех Ноублов Гарри первому удалось пробиться в Голливуд.

Джаз отдавала должное его игре: этот актер был хорош во всех спектаклях, он был незабываем даже в эпизодической роли в китчевой американской постановке комедии положений. Гарри Ноубл даже получил «Оскар». Она действительно считала его замечательным актером. И была в полном восторге от того, что в жизни любимец публики оказался настолько отвратительным: ничего другого она и не ожидала.

На следующее утро Джаз сидела за своим компьютером в редакции журнала «Ура!». Она никак не могла сосредоточиться. Всего за два часа она состряпала нечто под названием «Я женила своего пуделя!» и теперь мучительно размышляла, как бы вставить это в еженедельную колонку.

Миранда, младший аналитик журнала, яростно терзала клавиатуру своего многострадального компьютера, а Марк беседовал по телефону с некой дамой, которая сбежала с сыном своего мужа от первого брака. Он уже по четвертому кругу задавал ей одни и те же вопросы. «Сейчас разрыдается», — подумала Джаз о его невидимой собеседнице.

Мадди Оллбрук, их начальница, читала гороскоп.

— Вот это да! — воскликнула она. — Я скоро отправлюсь в далекое путешествие. Может быть, во время летнего отпуска?

— Ну и ну! Как они все это сочиняют? — подала голос Джаз, качая головой. — Умеют же вешать людям лапшу на уши.

Но расстроить Мадди было просто невозможно. Бог свидетель, Джаз пыталась это сделать уже нескольких лет подряд. У Мадди были сметанно-белая кожа и длинные, волнистые черные волосы. Она была хорошенькой и носила только мини-юбки. Начальница любила работу, коллег — вообще жизнь. Будь Мадди домом, она была бы миленьким загородным коттеджем, стены которого обвивает клематис, домиком, наполненным светом, с каминами, где потрескивают дрова.

Марк грохнул телефонной трубкой.

— Безнадега! Полная безнадега! — театрально воскликнул он.

Мадди и Джаз подняли на Марка глаза: он провел рукой по лицу, словно вытирая пот.

— У этой бабы мозгов с грецкий орех, — продолжал он. — Мне нужно выйти.

И с этими словами он быстро вышел из комнаты: ясно — отправился выкурить сигарету.