Гордость Павлина

Приближался февраль. Бен постоянно шутил и был в хорошем настроении. Я даже думала, что он опровергнет диагноз врачей и поправится. Но случались дни, когда он казался совсем обессиленным, несмотря на старания скрыть это от меня. Холодным февральским днем, когда дул северный ветер и землю заметало снегом, я пришла к нему. В камине горел огонь. Меня встретила грустная Ханна. Она прошептала:

— Он покидает нас. Боже, помоги нам? Что с нами будет?

— Я уверена, что он распорядится насчет слуг, — ответила я.

— Банкер очень расстроен, а мистер Вильмонт за последние шесть недель ни разу не сказал, что мистер Хенникер неподходящий хозяин для Оукланд Холла. Я думаю, он бы многое дал, чтобы все было, как прежде.

— Мы бы все хотели этого, Ханна.

Итак, когда я вошла в комнату, сердце мое сжалось. Может быть его лицо имело синеватый оттенок из-за холодного, белого света снежного дня, но вряд ли. Он улыбнулся, когда увидел меня, и старался казаться беспечным.

— В такую погоду я вспоминаю жареные каштаны и горячую картошку, которые я готовил на маленькой жаровне и продавал на углу улицы. Чудесно погреть руки, когда все это ешь. Особенно в такой холодный день, как сегодня.

Я подошла к кровати и взяла его руки в свои. Они были холодны.

— Я не могу согреться, — пожаловался он.

Мы поговорили об Австралии, о приисках, о людях, которых он знал. Я начала готовить чай на спиртовой лампе, зная, что он любит смотреть, как я это делаю.

— Я представляю, как ты кипятишь чай в походном котелке. Я думал, что когда-нибудь мы будем там вместе. Но, говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Боюсь, Джесси, что он уже распорядился.

Я подала ему чай и смотрела, как он пьет.

— Хороший, крепкий чай, — заметил он. — Но знаешь, нигде чай не бывает таким вкусным, как в Австралии. Как мне хотелось бы побывать там с тобой, Джесси. Я хотел бы увидеть тебя с лепешкой в одной руке и чашей пунша в другой. Я хотел бы услышать, как ты говоришь, что ничего более вкусного не пробовала. Неважно, ведь ты все равно когда-нибудь это испытаешь.

У меня, вероятно, было очень печальное лицо, потому что он продолжал:

— Веселее, моя девочка. О да, ты поедешь туда. Я в этом уверен.

Я не отвечала. Я позволяла ему фантазировать, а сама думала: что же я буду делать, когда он уйдет и я не смогу приходить в Оукланд.

— Я кое-что обдумал, — сказал он, — и решил, что время пришло. Нужно дать знать Джоссу, чтобы он успел приехать сюда. На это понадобится время. Нельзя рассчитывать на то, что он бросится на первый же пароход. Ему нужно будет до отъезда все организовать, ведь без Джосса компании будет трудно.

— Вы хотите написать ему? — спросила я, и взяв письменные принадлежности, села возле постели. — Что я должна написать?

— Я хотел бы, чтобы ты написала ему по-своему, чтобы это было письмо от тебя.

— Но…

— Пиши. Я так хочу.

Я написала:

Дорогой мистер Мэдден!

Мистер Хенникер попросил меня написать Вам, что он очень болен. Он хочет, чтобы Вы приехали в Англию. Это очень важно, и Вы должны приехать как можно скорее. Искренне Ваша,

Джессика Клэверинг.

— Прочитай мне, — сказал Бен и добавил, когда я прочла: — Оно не очень дружеское.

— Как же оно может быть дружеским, если я не встречала его?

— Кое-что я рассказал тебе о нем.

— Думаю, что это не особенно расположило меня к нему.

— Значит, я рассказал не то, что надо, и ругаю себя за это. Когда вы встретитесь с ним, ты почувствуешь то же, что и другие женщины… вот увидишь.

— Я ведь не глупая маленькая пава, с восторгом взирающая на великолепного павлина.

Мои слова вызвали у Бена такой смех, что я даже испугалась за него.

Когда он успокоился, он долго лежал, счастливо улыбаясь, как будто открыл богатые залежи опалов.

— Можно подумать, что вы нашли свой Зеленый луч, — сказала я, а на его лице появилось странное выражение. Я не могла догадаться, о чем он думает.

Затем он пошутил по поводу того, что в положенное время я получу ответ от Джосслина Мэддена. Письмо будет адресовано мисс Джессике Клэверинг в Оукланд Холл, и мистер Вильмонт вручит его мне, когда я приду, на серебряном подносе.

Так и случилось. Я увидела австралийскую марку, крупный решительный почерк и догадалась, от кого оно. Я принесла его Бену и сказала, что Джосс Мэдден ответил на мое письмо. Я открыла его и прочла вслух:

Дорогая мисс Клэверинг!

Благодарю Вас за письмо. Когда Вы получите ответ, я уже буду в пути. Как только я приеду в Англию, немедленно буду в Оукланд Холле. Искренне Ваш,

Д. Мэдден.

— И это все? — недовольно спросил Бен.

— Этого достаточно, — ответила я. — Все, что нам надо знать, это то, что он в пути.

* * *

Наступил апрель. В июне мне должно было исполниться девятнадцать.