Горе

Я встал с кровати. Больше уснуть мне не удастся. На улице тьма тьмущая. В мое окно добиралась полоска света уличных фонарей, которая затем отделяла квартиру на две части, ничем не отличающиеся друг от друга. Что там серо, что здесь. Ничего не поменялось. И только эта полоска теплого желтого света разделяла эту скуку. Она была прорезью, открывающей предо мной мир мечтаний. Утопию, где существуют нормальные порядки, нормальные законы, нормальные люди. Я ожидал, когда же из этого выреза вылезет рука и пригласит меня в этот мир. Но никто не появлялся… Мне нужно самому войти в нее. Самостоятельно, без чьей-либо помощи. Я один сейчас решаю, стоит ли мне ступить в блаженные земли, погрузиться в свет, стать желтым или так и ждать помощи руки, что занесет меня в этот мир. Голова кружилась. Серый и желтый смешивались, превращаясь в ужасный оттенок грязи, становясь рвотой… Я упал на пол. Прошло, кажется, бесконечное количество времени, пока, наконец, мир стал на свои места. Полоска света стала уже. Я подполз к ней и задумался. Стоит ли… Сейчас? После всего, что я сделал еще и сбежать? Так просто, оказывается решать проблемы. Стоит просто натворить дел и сбежать, оставить все тем, кто привык лезть в гору. И смысл тогда от меня? Смысл от того, что я здесь нахожусь. Я вечно бегу. Передо мной столько хребтов, а я их обхожу через пустыни. Не люблю трудных путей и, в итоге, завожу себя в бесконечные ряды дюн без еды, без воды, без смысла…

С трудом я встал, продолжая пошатываться. Я с ненавистью смотрел на эту желтую полоску света, хотел было набросить на нее, но одумался. Обернулся. Вышел. Даже не оглянулся, а просто закрыл за собой дверь, успев накинуть одежду. На улице пусто. В голове мелькнула физиономия Алексея, сначала пугающая и пронзительная, затем жалкая и отчаянная. Махнув рукой в пустоту, я направился к Площади. Вечно, когда тяжелее всего, все пути ведут именно в центр города. Никуда больше, а только туда. И понятное дело- Пивоварня находится между двумя крайностями: Площадью и кладбищем. Между всем этим- сон, пьянство и вечное забытье. Все просто здесь. Не надо далеко идти, искать новое, получать уникальное, выбирать трудное, стоит просто пройтись в любую сторону, и ты попадешь куда-нибудь. Похоже на монету, где шансы выпадения орла или решки равны, одно лишь различие в том, что толщина куда больше диаметра. В том и смысл города. В том и смысл…

Я остановился. Передо мной был Лувр. Он шел, танцуя на ходу. Его руки медленно и грациозно поднимались вверх, расплывались в разные стороны, окунались вниз и снова взлетали. Ноги слегка подпрыгивали, изображая радость и веселье, они двигались четко и плавно, оборачиваясь вокруг себя, делая замысловатые движения и возвращаясь в привычное состояние, успевая при этом идти вперед. Грудь смотрела вверх, стремилась улететь в небо, но плечи сгорбились, а голова и вовсе поникла, изо всех сил пытаясь взглянуть на звезды. Лувр шел, танцуя свой балет жизни, однако не было в нем никакого сюжета, никакой логической цепочки, которая объясняла бы те или иные движения, даже чувств не было- одна импровизация, один ветер. Стремясь взлететь, он опускался глубже, стараясь бежать, он медленнее полз. Этот танец выглядел ужасно, безобразно, небрежно, смешно, но в нем сочетались звезды, что завораживали глаза. Из пальцев лился свет. Уличные фонари, как духовой оркестр, подыгрывали своим желтоватым свечением, а холодный ночной воздух поднимал вверх подол пальто безликого. Лувр изображал уродливую птицу, висящую над пропастью и смело шагающую по ее краю. Впереди виднелись просторы Площади, а единственный прохожий медленно порхал, приближаясь при этом все ближе и ближе к земле. Костлявые ветки замолчали, холодная плитка перестала трещать, а ветер задержал свое возбужденное дыхание. Лувр опустил руку в карман и достал фотографию. Он направил ее на Луну и долго вглядывался. Затем вздохнул и положил свою жизнь обратно. Теперь танцевать ему не хотелось. Безликий оглянулся и увидел меня. Махнул рукой и подбежал.

— Что делаешь в столь поздний час? — Лувр бодро протянул мне руку.

— Да… Так… Не спится, — как-то туманно и сонно отвечал я, оставаясь еще под впечатлением увиденного.

— С тобой все хорошо? Ты тяжело дышишь, — он взглянул своим мутным лицом на меня.

— Да… Я так… Холодно немного…

— Заболеешь еще. Иди домой.

— Нет. Я лучше прогуляюсь…

— Как хочешь. Тогда составлю тебе компанию. Этой ночью как-то особенно пустынно, оттого так хорошо, — на его мутной физиономии появилась еле заметная расплывчатая улыбка.

Мы шли рядом: я тяжело и грузно перебирал ноги, пошатываясь, а он порхал, тщетно стараясь улететь ввысь, но оставался на земле. Площадь завывающим пением приветствовала поздних гостей, заставляя голые деревья покорно кланяться нам. Мы подошли к самой неприметной лавке, стоящей напротив серого дома- черного входа в подземелье Ньепса. Лувр опустился на скамейку и расслабленно умостился на ней.

— Ну-с, — наигранно учтиво безликий указал на свободное место рядом с собой, — прошу-с присаживайте-с.