Горе мертвого короля

Не слишком приятно получить удар в висок тяжелым обломком дубовых перил, и Брит это совсем не понравилось. Шея у нее покривилась, в черепе что-то хрустнуло, но на этот раз она не упала. Шатаясь, она продолжала подниматься. Когда до Волчицы оставалось едва ли больше метра, она остановилась. Снова в животе у нее зловеще забурчало, лицо скривилось в гримасе…

— Нет! — крикнула Волчица. — Нет!

Плевок угодил ей под колено, и от боли она едва устояла. Ей казалось, что вся нога горит в огне. Она отбросила обломок перил и, не раздумывая, прыгнула на Брит, которая уже снова надувала щеки. И обе покатились вниз по лестнице.

Сцепившись в жестокой схватке, они не замечали боли, ударяясь о ступени. Они осыпали бранью, царапали, кусали, душили друг друга. Силы у них были равны, и дело кончилось бы смертью обеих, если бы входная дверь не открылась и не вошли Герольф, Хрог и два недоумевающих стражника.

Волчица увидела их и взглядом взмолилась: «Убейте ее! Скорее!»

Но противницы так тесно сплелись, что нельзя было стрелять в одну, не рискуя попасть в другую. Герольф опомнился первым. Он выхватил кинжал из-за пояса ближайшего стражника и бросился к дерущимся. Брит была сверху, он ударил ее в спину — и ударял еще и еще, пять, десять раз, с каждым разом все яростнее, а она все не ослабляла хватку.

— Убей ее… — простонала Волчица.

Последний удар стал решающим. Лезвие кинжала пронзило колдунью насквозь, оцарапав грудь Волчицы. Только тогда Брит разжала руки. Волчица высвободилась, вся дрожа от ужаса и отвращения, и бросилась в объятия Герольфа.

— Это дьявол! — всхлипывала она. — Сам дьявол.

— Все уже, все… — сказал он, прижимая ее к себе. — Все кончилось. Она мертва.

Хальфред и Бьорн с самого ухода Брит не обменялись ни словом. Они сидели за скалой, спина к спине, и ждали. По совету колдуньи они подсунули себе под одежду по половине оставленного ею лоскута, и средство это оказалось чудодейственным. Благодатное тепло сразу распространилось у них по всему телу, до самых кончиков пальцев. Какой бы лютый мороз ни трещал кругом, им, сидящим неподвижно в ледяной ночи, было уютно, как у жаркого огня.

Но так было только первое время. Тепло стало убывать, остывать, и вот…

— Мне холодно… — сказал Хальфред. — По-моему, лоскут больше не греет.

— И со мной то же самое, — подтвердил Бьорн.

Перемена была настолько явной, что оба, не смея высказать это вслух, подумали одно: с Брит что-то случилось. Они встали, некоторое время пытались согреться, топая ногами, но очень скоро мороз пробился под одежду, и они не могли унять дрожь.

— Что она там делает? — сказал Бьорн. — Мы так до утра не доживем.

Хальфреду совсем не улыбалось возвращаться в замок, откуда он с таким облегчением унес ноги, но что еще оставалось делать? Они подождали еще немного, потом, решившись, стали подниматься на холм.

Они уже видели впереди ворота, когда те вдруг распахнулись. В разрыве облаков показалась луна и четко высветила двух всадников, выезжавших из парка. Бьорн едва успел схватить Хальфреда в охапку и соскочить с ним в придорожный ров.

— Смотрите! — прошептал карлик. — Вон, на второй лошади!

Что-то продолговатое, завязанное в мешок лежало поперек седла. Лошадь заржала; она шарахалась из стороны в сторону, взбрыкивала, пытаясь освободиться от своей ноши. Шла она как-то боком, словно у нее слишком много ног и она путается, куда какую ставить. Собаки заходились истеричным лаем.

— Бригита… — простонал Хальфред.

Двое всадников не мешкали. Едва за ними закрылись ворота, они пришпорили коней и поскакали по дороге, уходящей в лес.

— Я пойду за ними, — сказал Хальфред. — Хочу выяснить, куда они ее везут. Может быть, она еще жива.

Первым побуждением Бьорна было удержать его, но он тут же передумал. Без Брит у них не было ни единого шанса вызволить Бриско.

— Хорошо, — сказал он. — Ступайте. Постарайтесь узнать, что с ней сделали, и возвращайтесь поскорее. Я буду ждать вас тут.

Хальфред трусил между двумя стенами высоких елей. С узлом в руке и скрипкой, зажатой под мышкой, он менее всего походил на лихого авантюриста. Но отвага пылала в нем, и непоколебима была решимость все силы положить, чтобы отыскать Бригиту.

Чем дальше он бежал, тем явственнее ощущал в себе какое-то никогда еще не испытанное чувство, что-то новое и небывалое — некое вдохновение. Как будто его одинокая жизнь вдруг предстала ему во всей своей тщете, а в эту ночь ему был дарован шанс разом наверстать потерянные годы, когда он думал только о себе. Бригита колдунья? В три раза, а то и больше, старше его? Ну и что? Она была единственным существом, о котором ему в кои-то веки довелось заботиться, за которое он волновался. Вот почему он жизнь за нее отдать готов, пусть она и пожирательница крыс. Он найдет ее, где бы она ни была, и позаботится о ней.

Обезумевшая луна и тучи, галопом несущиеся по небу над его головой, придавали, как ему казалось, подобающую героическую окраску его предприятию.