Горе одному

Был тот предрассветный час, когда сгущается ночная тьма, словно пытаясь противостоять наступлению света. Его еще не было, но он близился, подступал к горизонту, и темнота бросала ему навстречу всю свою мрачную, глухую силу.

Деревья на обрыве шумели; тихонько лопотали, всплескивали волны.

Еле различимо мерцали звезды в небе, но уже ни проблеска света не было в море.

Лешка подбросил в костер веток, начал раздувать тлеющие угли.

Костя проснулся.

— Вставайте, ребята! Надо ехать, пока ветер.

Поеживаясь от холода, ребята забрались в швербот. Темно-серое крыло паруса шевельнулось над ними, и сразу где-то позади, во мраке, остались причал, рыбачий поселок и берег.

— Как же мы в потемках? — спросила Кира. — Еще заедем куда-нибудь…

— Не заблудимся, — сказал Костя, сидевший теперь на руле. — Выйдем на мысок — откроется город, завод. Да и утро скоро…

Цепочка далеких мерцающих огоньков вскоре открылась по горизонту с правого борта, но Костя вел швербот дальше, в открытое море. И только когда задрожали в воде отражения таких же далеких огней завода, он положил руль на борт и перебросил парус.

— Смотрите, смотрите! — закричала Кира.

Среди смутного марева заводских огней вспыхнула огненная нить.

— Плавка идет, — сказал Костя.

Огненная нить померкла, потом вспыхнула снова, пронизывая, прожигая мрак. Он сдался и отступил. Небо позади домен посветлело, окрасилось розовым. Будто зажженная огненной нитью, занималась заря.

Костя сменил галс, парус закрыл завод, но не мог скрыть зарю. Отблески ее струились по воде, светом наливалось небо, и даже парус, будто накаляясь, начал розоветь.

Ветер дул с севера — Косте приходилось лавировать.

Когда он снова сменил галс и перебросил парус, солнце уже поднялось над горизонтом и уже не розовым, а золотистым светом залило берег. Ребята никогда не видели его при восходе солнца — он показался им незнакомым и таинственным.

— Мы… — сказала Наташа, — мы сейчас как аргонавты…

— Ага, — подхватил Витька, — как у Джека Лондона. Помнишь:

Как аргонавты в старину,
Покинули мы дом.
И мы плывем, тум-тум, тум-тум,
За золотым руном…

— Да нет! — поморщилась Наташа. — То ж золотоискатели. Вот оно, золото, смотрите!

Она перегнулась через борт, зачерпнула в горсть воды. Солнце стекало с ее пальцев золотыми каплями.

— Капитаны! — вскочил Витька. Капитаны были для него воплощением всего лучшего, и, приближая мечту, он называл всех и себя капитанами. — Капитаны! Золотой берег перед нами. Полный вперед!

Ветер, заходя к востоку, усилился. Костя переложил руль — «Бойкий» накренился и стремительно понесся к берегу.

Лешка вспомнил напутствие Анатолия Дмитриевича.

— Полный вперед! — крикнул он. — Чтобы ветер свистал в ушах!..

Ясный свет разгорающегося утра струился на легкой волне и бежал им навстречу.

КНИГА ВТОРАЯ ЖЕСТКАЯ ПРОБА

1

Все началось с балета.

В субботу утром Алексей увидел большие белые афиши и тотчас забыл о них. По дороге к цеху его догнал Виктор.

— Видал? Оперный приехал!

Алексей безразлично кивнул.

— Чудак! — закричал Виктор. — Хоть и областной, так что? Настоящий театр оперы и балета — шутка! Лично я ни одного не пропущу…

Виктор считал себя артистом: больше года ходил в драмкружок при Дворце культуры и без конца репетировал. Однажды он затащил с собой Алексея. На полуосвещенной сцене сквозняк шевелил облупившиеся крашеные холсты. Пахло застоялым клеем и пылью. Худенькая девушка испуганно оглядывалась в зал, где сидел режиссер, и тихонько бормотала, а Виктор, красный от натуги, кричал не своим голосом и поминутно хватался то за руку девушки, то за свой лоб. Потом режиссер что-то им объяснял, девушка снова бормотала, а Виктор кричал.

— Ну как? — спросил Виктор, когда они вышли.

— Глотка у тебя — дай бог!

Виктор самодовольно улыбнулся. В кружок Алексей больше не ходил.

Опера еще хуже. Это когда долго поют на разные голоса и нельзя понять ни одного слова. Алексей пробовал слушать по радио, но ни разу не выдержал до конца. Один или с Виктором он бы не пошел, но когда Наташа сказала, что она просто не понимает, как можно не пойти, — это же впервые приехала опера, и уж она-то, во всяком случае, пойдет, — Алексей немедленно согласился. Не пойти означало не увидеть в этот вечер Наташу.