Горе от богатства

У Мауры стучало в висках. Можно было промолчать, взять веер и бинокль. Через несколько минут они бы забыли о размолвке и наслаждались обществом друг друга.

– Я не могу молчать. Ты должен понять… – сказала Маура вместо этого.

Александр плотно сжал губы, бросил на Мауру убийственный взгляд и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

Дверь несколько раз повернулась на петлях, прежде чем закрыться – так сильно Александр хлопнул ею.

Маура долго стояла неподвижно, потом медленно начала откалывать маргаритки от платья.

ГЛАВА 17

На протяжении последующих месяцев Мауре не раз казалось, что тупик в их с Александром отношениях очень похож на тупик, образовавшийся между силами янки и конфедератов. Обе противостоящие стороны были одинаково убеждены в правоте своего дела, полны решимости продолжать борьбу, ни одна из сторон не собиралась сдаваться.

Несколько дней после той памятной ссоры Александр почти не разговаривал с Маурой. И заговорил он, наконец, вовсе не для того, чтобы извиниться или сказать, что вступил в Ассоциацию горожан, или обрадовать Мауру тем, что вплотную занялся улучшением условий жизни в своих доходных домах или в домах, стоящих на принадлежащей ему земле.

Стоило Мауре затронуть эти вопросы, как тут же опять вспыхивала ссора, они опять отдалялись друг от друга, но это лишь усиливало их взаимное влечение и страсть. Беременность Мауры не способствовала близости, им приходилось быть осторожнее, да и вместе они уже не могли быть так часто, как прежде.

Временами ее одиночество становилось невыносимым. Александр чаще стал бывать в клубе, это вошло в моду, как в Англии. В клубы «Хоун», «Кент» и «Юнион» принимали только представителей старой гвардии, элиту общества. Александр с восемнадцати лет был членом всех трех клубов, и, хотя «Юнион» вежливо попросил всех членов, симпатизирующих конфедератам, написать заявления с просьбой об исключении, необычный брак Александра избавил его от необходимости поступить так. Женщины в эти мужские сообщества не допускались, и вопрос о том, признают Мауру или нет, даже не вставал. Это позволяло Александру хотя бы на короткое время сделать вид, что его положение в обществе не изменилось.

Когда Маура оставалась дома одна, не считая прислуги, время тянулось очень медленно. Она уже не могла встречаться с Кироном так часто, как ей этого хотелось. Теперь он работал у Генри, и Маура понимала, что, если их увидят вместе, это даст повод совсем ненужным сплетням. Может пострадать не только Кирон, но и Генри. А отношения между Маурой и Александром вконец испортятся.

Если бы не беременность, Маура могла бы развеяться, катаясь верхом в Центральном парке на одной из лошадей Каролисов. Но в ее положении она не могла позволить себе даже этого. Маура утешалась тем, что писала длинные письма Изабел и внимательно следила за ходом военных действий.

После успехов союзных сил в битвах при Геттисберге и Виксберге все были уверены, что в ходе войны наступил перелом и к Рождеству она закончится победой северян.

Однако вместо дальнейших побед наступило затишье, обе армии заняли оборону и окапывались, ничего не предпринимая. Затишье продлилось до сентября, когда конфедераты столкнулись с силами союза в Теннесси.

Сообщения о боевых действиях поступали очень подробные. Сражение состоялось в двенадцати милях к югу от Чаттануги у ручья под названием Чикамога. Когда стали поступать сообщения о сражении, Генри сказал Мауре:

– Даже название ручья должно было остановить генералов, ведь на языке индейцев-чероки оно означает «Река крови».

Генри уже давно понял, что Маура прекрасно разбирается в причинах и следствиях войны. Он проводил с Маурой куда больше времени, чем с Александром или своими ровесниками; он находил ее несравненно более интересной собеседницей.

– «Геральд» пишет, что сражение состоялось в густом лесу, к тому же заросшем кустарником, – сказала Маура, раскладывая карту Теннесси на низком столике перед собой. – Между солдатами и офицерами практически не было связи. Как можно в густом лесу проводить передислокацию большого числа войск и координировать их действия?

Генри наклонился вперед, указывая скрюченным пальцем на Чаттанугу.

– Конечно, это невозможно, – согласился он, разговор доставлял ему явное наслаждение. – Хотя совершенно ясно, почему северяне оказались именно там. – Генри обвел пальцем большую площадь на карте. – Если бы им удалось расколоть силы южан между Виргинией и Миссисипи, тогда стало бы возможно повторное наступление.

Маура получала от этих встреч не меньшее удовольствие, чем Генри. Они напоминали ей давнишние беседы в Баллачармише, когда они с Изабел и лордом Клэнмаром сидели среди роз, обсуждая все на свете, начиная с эволюционной теории Дарвина и кончая причинами поражения русских в сражении под Бородином.