Горе от богатства

Но Александр промолчал, он ничего не сказал. Если ему и нехорошо, то это от того, что в клубе очень душно, а вовсе не от осознания подлости, которую он сейчас совершает. Ему очень дорого стоила женитьба на Мауре, а Мауре этот брак обошелся ни во что. Не выйди она за него замуж, сейчас снимала бы угол в одном из доходных домов, о которых так печется, и в поте лица зарабатывала бы на жизнь. А так – она купается в роскоши, живет по-королевски, всем, что имеет, обязана ему. Разве справедливо, что она столько получила, ничего не заплатив? Он хочет так мало, ему только нужно вернуться в общество, восстановить там свое положение. Если ради этого придется заставить общество поверить, что Маура его любовница, а не жена, неужели это так важно? Он ведь не собирается ее бросать. Им самим известно, что их брак законный, этого вполне достаточно, только это имеет значение.

– Однако и у меня появились определенные сложности, – продолжил Александр с напускной развязностью. – Видишь, даже Ариадна вычеркнула меня из списка приглашенных…

– Знаешь, я не стал бы ее винить, – смутился Вилли. – Она же не может пригласить тебя и не пригласить твою жену. А разве она пойдет на то, чтобы принимать у себя ирландскую крестьянку? Никогда!

У Александра чуть было не сорвалось, что Маура отнюдь не крестьянка, но тогда он отклонился бы от заветной цели.

– Нет, разумеется. Но отказать мне от дома только потому, что у меня есть любовница, более чем странно. Если подходить с такой меркой ко всем, в списке приглашенных останутся один старик Генри Шермехон и твой отец.

– Ну, если тебе и вправду так хочется попасть к Ариадне на бал, – от души рассмеялся Вилли, – я шепну ей на ушко о том, что ты мне сейчас рассказал. Она поймет тебя – она и сама, я бы сказал, вздорная бабенка. Уж если кто и оценит твою выходку, так это Ариадна.

Александр шел к Мэдисон-сквер вполне довольный собой. Он сделал все, что нужно. Двумя днями позже он получил через посыльного приглашение на бал.

Он думал о том, какая буря начнется дома. Маура придет в отчаяние. Конечно, она придет в отчаяние, но только если узнает. Наконец-то общество снова поворачивается к нему лицом, перед ним опять открываются все двери, правда, только перед ним. Но с какой стати он должен оставаться отверженным? Надо обязательно найти нужные слова и все объяснить Мауре – она поймет. И потом жена вовсе не должна повсюду следовать за мужем, как привязанная. А если она узнает правду?! Что ж, ответ напрашивался сам собой – ей придется смириться. Разве справедливо, что, выйдя за него замуж, она выиграла так много, а он все потерял? Надо восстановить справедливость, как бы тяжело это ни было, Маура должна смирить свою гордость.

Александр приближался к особняку, в котором когда-то жила Дженевра. Он замедлил шаг, глядя на дом, как в тумане. Будь Дженевра жива, он не оказался бы сейчас в таком трудном положении. Он бы никогда не встретил Мауру, не женился бы на ней, не мучился бы сейчас угрызениями совести, стараясь восстановить положение Каролисов в обществе.

Снег прекратился, и Александр только сейчас почувствовал, как промок и продрог. Самое разумное – нанять извозчика, вернуться домой, принять горячую ванну и переодеться. Он стоял в нерешительности. Вернуться домой – значит встретиться лицом к лицу с Маурой. Но он хорошо помнил недоуменное выражение ее глаз, а когда он, чувствуя себя виноватым и от этого злясь еще больше, оставил ее в бильярдной. Нет, домой нельзя. Если он сейчас вернется, к чувству вины добавится еще и стыд.

Александр продолжал идти в северном направлении. До гольф-клуба оставалось всего два квартала. Он решил провести там остаток дня, распорядиться, чтобы ему доставили фрак, а вечером отправиться оттуда на бал-маскарад к Ариадне Бревурт.

Через несколько секунд после звонка к Мауре уже подбежала горничная, еще одна спешно отправилась на поиски Мириам. За врачом и акушеркой послали лакея. Стивен Фасбайндер пытался разыскать Александра, правда, безуспешно.

– Ничего, что роды начались на две недели раньше? – с тревогой спросила Маура у Мириам, пока они поднимались по парадной лестнице в спальню.

– Это совершенно нормально, мадам, – успокоила ее Мириам, моля Бога, чтобы действительно так и было. – Роды ведь не начинаются, пока ребенок к ним не готов, а наш-то, сразу видать, готовехонек.

Вновь начались схватки, и Маура крепко уцепилась за перила. Две недели, может быть, она ошиблась в расчетах? Нет, она тут же отогнала эту мысль. Первую брачную ночь они провели в Тарне в середине июня, а сейчас идет последняя неделя февраля. Ребенок никак не мог быть зачат раньше. Позже – да, но не раньше.

Боль отпустила. С помощью Мириам Маура одолела последние ступени лестницы и по красной ковровой дорожке прошла в их общую спальню.