Горе от ума?

Окончательное помешательство Ньютона было вызвано безрассудным переутомлением мозга больного… Всю зиму 1692/93 года, с начала декабря по конец февраля, Ньютон размышляет исключительно о богословии и пишет замечательные в своём роде письма к доктору Бентлею, доказывающие, что эту зиму Ньютон никак не мог быть сумасшедшим, но мог от таких работ сойти под конец с ума».

Трудно судить, какое воздействие на психику Ньютона оказала переписка с Ричардом Бентли (Бентлеем), но она примечательна. Всё началось, можно сказать, с Томаса Гоббса (1588–1619). Его взгляды были популярны в английском обществе. Церковники усматривали в них (лишь отчасти справедливо) признаки материализма и атеизма.

Гоббс признавал религию полезной для государства, которое изображал в образе библейского великана Левиафана. Она обеспечивает нравственность народных масс, их повиновение светским и духовным владыкам: «Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок, допущенных государством, называется религией, не допущенных – суеверием». По мнению Гоббса, «семя религии находится лишь в человеке и состоит в некотором специфическом качестве».

«Необходимо существует, – писал он в книге “ЛЕВИАФАН, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского”, – первичный двигатель, т. е. первичная и предвечная причина всех вещей. А это именно то, что люди разумеют под именем Бога». Он выделял философию природы и философию государства, исключая из философии теологию, «знание, имеющее своим источником божественное внушение или откровение», учение о богопочитании. Он полагал невозможным «обосновать тайны веры с помощью естественного разума».

Как писал М.М. Филиппов: «Молодой блестящий проповедник доктор Бентлей усердно занимался апологией христианства, ратуя против тогдашнего материализма, главным представителем которого считался Гоббс, так что слово “гоббист” было почти равносильно позднейшему слову “нигилист”. Благочестивые люди постоянно боролись с “гоббистами”, которых, по словам одного современника, можно было встретить в любой кофейне».

«Гипотеза Бога», как выразился Лаплас, стала терять свою актуальность и силу, чему содействовали успехи астрономии и механики, ниспровержение системы Мира, в центре которого – Земля.

По признанию ирландского физика, химика и богослова Роберта Бойля: «Демон воспользовался моей меланхолией, наполнил душу и внушил сомнения в основных истинах религии». Он выделил средства для ежегодных чтений восьми лекций в защиту христианства от «печально известных неверных, а именно атеистов, деистов, язычников, иудеев и мусульман». Эти лекции стал читать филолог и теолог Бентли.

Он резонно рассудил, что одни лишь гуманитарные соображения недостаточны, и решил использовать авторитет Ньютона, обсудив с ним связь богословия с естествознанием (философией природы).

В письме к Ричарду Бентли Ньютон скромно отмечал, что если он и оказал своим трактатом «какую-то услугу обществу, то только своим прилежанием и терпеливой мыслью». Отвечая на один из вопросов, он рассмотрел два варианта «сотворения Мира».

● В конечном пространстве материя, рассеянная равномерно, под влиянием «внутренне присушим ей тяготением» должна образовать «одну сплошную сферическую массу».

● В бесконечном пространстве возникло бы «бесконечно много больших масс, рассеянных на больших расстояниях друг от друга».

Ньютон склонялся ко второму варианту. Но как разделились «светящиеся тела» (звёзды) от прочих? Это, по его словам, «вряд ли можно объяснить одними лишь естественными причинами, и поэтому я вынужден приписать подобные превращения плану и промышлению некоего агента, наделённого способностью мыслить».

Почему так произошло, и почему есть одно Солнце и система планет, он объяснить не мог. «Чтобы создать нашу <солнечную> систему, требуется причина, которая понимала бы и сравнивала количества материи в нескольких телах – Солнце и планетах… Это свидетельствует о том, что указанная причина не слепа и не случайная, а весьма искусна в механике и геометрии».

По такой же схеме он рассуждал о расположении планет относительно Солнца, о скорости их движения, о наклоне земной оси и её колебаниях. Получается, что за идеей Бога скрыто наше незнание. Это верно, хотя и даёт весомый шанс атеистам сослаться на прогресс наук или выдвинуть гипотезы, предполагающие естественное происхождение тех феноменов, о которых писал Ньютон.

Во втором письме Роберту Бентли он привёл такие соображения: «Большинство людей рассматривают бесконечность как неопределённость и именно в этом смысле говорят, что все бесконечности равны, хотя правильнее было бы сказать, что бесконечности ни равны, ни неравны, ни образуют какую-нибудь определённую разность, ни находятся друг с другом в определённой пропорции».

Такое «отрицательное определение» с позиции здравого смысла и есть неопределённость, или Неведомое, как позже почтительно называл это нечто философ Герберт Спенсер.