Горе побежденным

Но не сейчас — крейсера Камимуры старались прорваться к «Асаме», что едва ползла по морю, оседая на корму и кренясь на борт, стрельба с нее почти не велась, крейсер горел. Бэру корабль напоминал самурая, что сделал себе харакири, взрезав живот, а теперь полз, оставляя растянутыми собственные кишки, но показывая врагу несломленный дух.

Между тем число участников новой драмы, вроде греческой трагедии, где произошла схватка между ахейцами и троянцами за тело сраженного мечом Гектора Патрокла, заметно прибавилось, и события приняли неоднозначный характер, чреватый нехорошими последствиями.

Кинувшиеся на добивание «подранка» большие бронепалубные крейсера «Олег» и «Аврора» нарвались на подошедший 3-й отряд под командованием вице-адмирала Дэва Сигэто, и теперь отступали как псы, рыча и огрызаясь. Именно к ним поспешил с помощью Бэр на «Ослябе», вышедший из строя броненосцев Небогатова.

Сикурс требовался немедленно — два японских бронепалубных крейсера, средних по размеру, по своей огневой мощи являлись как бы «половинкой» любого из «асамоидов» — по одному 203 мм орудию на носе и корме, да десяток 120 мм пушек, по пяти на каждый борт. Два трехтрубных малых крейсера типа «Нийтака», несли на себе по шесть 152 мм пушек — при этом на «Авроре» было 8 таких стволов, да 12 на «Олеге». Силы неравные, а потому приход «Осляби» должен был предотвратить начавшееся избиение. И броненосец уже начал стрелять, стараясь попасть во флагманскую «собачку» — а так четверку быстроходных вражеских крейсеров называли русские моряки в Порт-Артуре. Хорошо, что сейчас их остались только два, «Читозе» и «Кассаги», на последнем развевался адмиральский флаг. А другая парочка из «Такосаго» и «Иосино» уже давно лежала на морском дне у берегов далекого от Цусимы Квантуна.

Готовность начать атаку на русские броненосцы и крейсера показывали два десятка вражеских миноносцев, собравшихся в две стаи. Для парирования этой угрозы уже выдвинулись «камешки» со «Светланой», их орудия 152 мм и 120 мм орудия Кане смертельно опасны для маленьких корабликов. А вот «Асаму» готовились атаковать сразу пять русских миноносцев, что уже подошли к месту схватки.

В том, что современный боевой корабль большого водоизмещения потопить одной артиллерией очень трудно, Бэр убедился воочию — «убийца» русского «Варяга» не желал тонуть от попаданий снарядов, хорошо прикрытый броней, как средневековый рыцарь латами. Зато торпеда поражала его насмерть, как длинный и острый клинок мизерикордии находил в доспехах узкую щель и убивал повергнутого на землю рыцаря. И то, и то, настоящий «удар милосердия», Тут нельзя давать пощады противнику, ведь оправившись от ран, тот будет снова представлять смертельную угрозу.

Так что адмирал Фелькерзам полностью прав — поверженного врага нужно обязательно добивать, и Бэр стал внимательно смотреть на происходящие события…

1-я эскадра вице-адмирала Того Хейхатиро в Цусимском бою 14–15 мая 1905 года

Глава 33

На мостике своего флагманского корабля с совершенно непроницаемым лицом стоял командующий Объединенным флотом вице-адмирал Того Хейхатиро. На некотором отдалении от него стояли чины штаба, укрывшиеся за противоосколочными стенками, сложенными из пробковых коек. Впрочем, русские корабли уже шли в обратном направлении, сделав классический поворот «все вдруг», и теперь направляясь курсом «норд-ост».

В сражении возникла пауза, и сейчас японский адмирал мучительно размышлял над тем, что делать дальше. Бой с русской эскадрой пошел совсем не так, как он рассчитывал — Рожественский оказался коварен и хитер как тысяча ночных духов, такое Хейхатиро даже предположить не мог. Двенадцать часов тому назад поступило ошеломительное сообщение — русские корабли появились в проливе между Квельпатром и Гото, там, где их появление и ожидалось. Вот только они не крались под ночным покрывалом, нет, они растянулись широкой цепью и принялись уничтожать вспомогательные крейсера один за другим, используя даже орудия главного калибра, из которых вели огонь даже сегметными или картечными снарядами. А затем лишенный хода пароход просто добивали торпедами.

Подробности ночного сражения сам Того узнал только поздним утром, когда стали приходить внятные радиосообщения. До этого русские перебивали искрою все радиоволны, в эфире царила ужасная мешанина, и понять что-либо связное не удалось даже опытным радистам. Единственное что выяснилось, русские посылали друг другу совершенно открытые сообщения, причем не закодированные, а составленные из замысловатой ругани, непонятного набора слов, разобрать который не смогли даже знающие язык северных гейдзинов опытные офицеры, несколько лет ведшие агентурную работу в Порт-Артуре и Владивостоке.