Горечь

Я повернулась за ответами к Трейсу, но он лишь уклончиво покачал головой. Бен встал и подошел к дивану. Приподняв рукой ноги Тейлор, он проскользнул на сиденье, а затем положил их обратно себе на колени.

— Все будет хорошо, Тей, — сказал Бен. — Мы все здесь. Никто больше не посмеет снова тебя обидеть.

Я едва сдержала всхлип, угрожавший вот-вот вырваться наружу. Ради Тейлор я должна держаться. Я взглянула на Трейса и чуть кивнула головой, давая ему знак, что нам нужно поговорить — наедине.

— Я сейчас вернусь, хорошо? — я обнадеживающе сжала руку Тейлор. — Принесу тебе ещё одеяло, и, наверное, что-нибудь перекусить? Она что-нибудь ела? — Я оглянулась на понурые лица вокруг.

— Мне кусок в горло не лезет.

— Пожалуйста, Тей, ты должна попробовать. Как насчет супа? Он согреет тебя, и тебе сразу станет лучше.

Она слабо кивнула, но этого было достаточно. Развернувшись на каблуках, я поспешила из комнаты, прихватив по дороге Доминика.

Оказавшись на кухне, где Тейлор не могла нас услышать, я повернулась с полными слез глазами к Доминику с Трейсом.

— Что он с ней сделал? — потребовала я.

— Тей не скажет, — вздохнул Трейс, обнимая меня за плечи. — Она не хочет об этом говорить.

Я всхлипнула в его рубашку.

— Это все случилось из-за меня!

— Неправда. Перестань себя винить, Джемма. — Он принялся мягко поглаживать меня ладонью по спине. — Не ты это с ней сделала, а Энгель.

— Да, и я позволила ему уйти. — Я выскользнула из его утешающих объятий — я не заслуживала их, я заслуживала прочувствовать эту боль сполна. — Я не справилась, Трейс. Я все испортила.

— Что произошло?

Я покачала головой, переводя взгляд с него на Доминика, который пристального наблюдал за мной, а затем обратно.

— Я загнала его в угол. Мы оба понимали, что сейчас я его убью. Поэтому он пытался заболтать меня и говорил, что Амулет ему не нужен. Я прекрасно понимала, что он решил меня отвлечь и, типа, вывести из игры. — Я потерла потные ладони о джинсы, вспоминая эти события. — Но потом он сказал что-то типа того, что мне он нужен больше, чем ему, и что Амулет не спасет меня от грядущего зла, и я задумалась.

— Что он имел ввиду? — Скрестив руки на груди, Трейс повернулся к Доминику. — Что за чертовщина?

— С чего ты взял, что я должен знать?

— Потому что ты один из них! Хватит прикидываться, будто ты не в курсе происходящего! — фыркнул Трейс.

— Если бы я был «одним из них», как ты только что неудачно выразился, то я бы не стоял тем вечером рядом с Джеммой, сражаясь вместе с ней. Кроме того, если ты считаешь, что я имею отношение к тому злу, о котором говорил Энгель, то ты переоцениваешь мои силы.

Трейс сжал челюсти, обдумывая его слова.

О каком бы зле ни говорил Энгель, оно, должно быть, превосходит силы и Трейса и Доминика вместе взятых.

— Я всё провалила и он это понял, — сказала я, опустив голову. — Он до сих пор на свободе. И всё из-за меня. Это я позволила ему уйти. — Раздражающее чувство беспокойства вернулось с удвоенной силой, охватывая всё тело страхом. — Я поплачусь за это.

— Ты этого не знаешь.

Доминик фыркнул.

— Давай не будем тешить девочку фантазиями. — Его взгляд переключился на меня. — Амулет по-прежнему у тебя, любимая, и что хуже, теперь ты его знатно разозлила. — Он не старался ничего приукрасить для меня.

— Мы должны снова вернуться туда сегодня вечером. Нет, давайте прямо сейчас, — отчаянно сказала я, пытаясь выйти из кухни, толкнув дверь. Я им покажу принцессу тьмы!

Доминик схватил меня на полпути за локоть и потащил обратно.

— Он уже давно скрылся где-то, ангел. Нам нужно на какое-то время залечь на дно, пока я буду искать то место, где он находится. К счастью, ему удалось увидеть лишь мою волчью форму. Я вполне уверен, что всё еще могу приблизиться к нему, не выдавая наших планов.

— Но как же Тейлор? — Я ощутила, как приступ паники сдавливает все внутри, не давая мне вздохнуть. — Что мы ей скажем? Один Бог знает, что они с ней сделали. Она никогда не сможет снова есть или спать, зная, что он где-то на свободе.

— Тогда мы ей соврем, — предложил Доминик.

— Она уже слышала от меня, что он ушел. — Поникнув, я опустила глаза в пол.

Я ощутила себя совершенно бессильной в том, чтобы избавить ее от этого ужаса и снова вернуть к нормальной жизни. Не было ничего, что я могла бы сделать, кроме полной лоботомии…

Я ухватилась за эту мысль, переводя взгляд на Доминика.

— Мы сотрем ее воспоминания.

— То есть зачаруем ее? — нахмурил брови Трейс.

— Именно. — Я не сводила глаз с Доминика, пребывая в полном отчаянии. — Сотри ее память, чтобы этих последних дней словно и не было — забери их и замени чем-нибудь хорошим и прекрасным. Ты можешь это сделать?

— Ты всерьёз считаешь это хорошей идеей? — спросил Трейс. Его голос был полон скептицизма и твердого рационализма, и от этого мне захотелось его ударить. — Разве она не должна быть в курсе всего, если собирается общаться с нами?