Горечь

— Там что-то живое. Не знаю, что именно, но каждый раз оно касается меня по-разному. Осторожно, робко — словно пробует на вкус. Мы светили в расщелину фонариком, но ничего не увидели.

Мартин вспомнил черную слизь на пальцах. И вместо отвращения, которое он наверняка бы почувствовал в любом другом случае, его захлестнула волна воспоминаний: умиротворение, спокойствие, радость — вот те давно забытые чувства, которые он испытал ночью, когда нечто из недр земли дотронулось до его ладони.

— Я училась на биофаке до того, как сторчалась, — продолжала Яна. — Биолог из меня как из свиньи человек, но я помню, что в природе есть организмы, вырабатывающие психоактивные субстанции. Грибы, например. Или некоторые жабы.

— А откуда взялась сама котловина? Выглядит она будто после пожара.

— Мы не знаем. — Яна пожала плечами. — Арнольд говорит, что впадина похожа на след от удара метеорита — поэтому вся земля опалена и в трещинах, словно когда-то в нее что-то врезалось. А может, это какая-нибудь геопатогенная зона, где чахнет все живое. Однажды я по накурке смотрела про них передачу по телеку, там чего только не рассказывали.

Мартин хмыкнул:

— В общем, все понятно: в кратере от метеорита сидит галлюциногенная жаба и лечит нас от зависимости.

Яна звонко рассмеялась, и Мартин расплылся в улыбке, довольный тем, что еще не потерял способность развеселить симпатичную девушку. Он подошел ближе и только сейчас заметил бледные веснушки на ее переносице. Они странным образом контрастировали со смоляными волосами Яны, придавая теплоту отрешенному образу наркоманки. Мартин наклонился и поцеловал ее в губы — теплые, бархатистые и желанные. В нем вспыхнул робкий огонек вожделения, и впервые после смерти Алины он захотел прикоснуться к женщине.

Яна ответила на поцелуй, но спустя мгновение, показавшееся Мартину вечностью, отстранилась и с улыбкой сказала:

— В свинарнике ко мне еще никто не подкатывал.

Мартин прыснул от смеха, но тут же осекся, как только Яна переменилась в лице. Увидев кого-то за спиной Мартина, она схватила лопату и с нарочитой серьезностью принялась вычищать загон.

Мартин оглянулся: на улице стоял Осмунд и наблюдал за ними. Поймав взгляд Мартина, он криво ухмыльнулся и погрозил пальцем.

* * *

Спустя два дня, проведенных в притворных молитвах и групповых занятиях, на которых обитатели «Юдоли» прикидывались послушными воспитанниками Абсалома, Мартин вдруг с ужасом понял, что волшебное действие «горечи» подходит к концу.

Утром он проснулся с тяжелой головой и дурным настроением. В груди зарождалось знакомое чувство тревоги — пока еще подспудное, робкое, зыбкое. Но Мартин научился распознавать оттенки эмоций. Он знал, что вскоре дисфория распустится черным цветком: его ждала очередная встреча с Алиной — еще одна кошмарная ночь, которую он навряд ли переживет. Но почему он должен мучиться, когда есть спасение?

Мартин помнил слова Яны: наркоманы ходили за «горечью» раз в неделю в строгой конспирации. Но это означало, что ему пришлось бы терпеть еще пять ночей, проведенных вместе с Алиной, с ее укоризненным взором и сорванным голосом, хрипящим в предсмертной агонии.

Мартин решил действовать этой же ночью. Дождавшись, когда уснет Осмунд (из соседней комнаты доносился храп), Мартин оделся и бесшумно выскользнул из домика. Пересек двор и скрылся в густых зарослях, напитанных тьмой и прохладой. Он подсвечивал дорогу фонариком, выискивая лучом отметины на деревьях, которые вели к сокрытой в глубине леса тайной котловине. Вокруг тревожно шептала листва, словно предупреждая о грозящей беде, и равнодушно светила на черном небе луна: ей было все равно, что случится с Мартином.

Спустя час блужданий по сосновому бору он выбрался к впадине. Залитая серебряным светом луны, она напоминала безжизненный кратер. Мартин сбежал по склону к центру котловины, где чернела в земле расщелина — пристанище спасительной «горечи». Он опустился на колени и, немного помешкав, просунул руку в провал, откуда знакомо пахнуло гарью. Мартин терпеливо ждал, и спустя некоторое время нечто влажное и липкое коснулось его ладони.

— Так вот, куда вы ходите! — прохрипел голос сзади.

Вздрогнув от испуга, Мартин вытащил руку из расщелины и обернулся. Перед ним стоял Осмунд. Оскалившись, староста буравил взглядом Мартина и сжимал кулаки.

— Что вы там прячете? — прорычал Осмунд. — Наркоту?

— Осмунд, послушай… — начал Мартин, убирая за спину ладонь, измазанную «горечью».

— Покажи руку! — перебил его уголовник.

Мартин в замешательстве попятился. Что ему делать? Если Осмунд обнаружит слизь на его ладони, то он догадается, откуда она взялась — он наверняка видел, как Мартин просовывал руку в провал. Осмунд расскажет об этом Абсалому, тот уничтожит расщелину с «горечью», и тогда о спасительном исцелении можно забыть!