Горелка. Тень моей души

Ну а дальше — все реально закриповали. Народа на уроках оставалось всё меньше, как и людей на улице. Соседи теперь боязливо выглядывали из-за занавесок и изредка постукивали по стене, вроде как живы. Раз пять я наблюдал «нечисть» из окна. Мы с пацанами так придумали называть заражённых. Нечисть медленно брела по дороге или стояла, ожидая чего-то. Они были грязные, в рваной одежде. Наверняка от них воняло. Всё реже и реже по улицам проезжали патрули и скорые, забиравшие таких вот неудачников.

В инете начали поговаривать, что заболевшие, подобно зомби, кидаются на людей и кусают, пытаясь сожрать. Вирус передаётся мгновенно, если, конечно, от тебя к моменту заражения что-то останется. В это абсолютно не верилось, всё-таки не в фильме ужасов живём. Ну действует виряк на мозги, отупляя до психа, но зомби-то тут при чём?

И пока форумы пестрели пустой болтовнёй, в сеть просачивались разные видео с подтверждением, которые, однако, быстро удаляли. С экранов телевизоров нам продолжали вещать о ситуации, взятой под контроль, но этому уже никто не верил. Все понимали, что в реальности происходил настоящий зомби-трындец с единственным отличием от фильмов — на улицах пока не шлялось огромное количество «нечисти».

Только тут уже становилось реально страшно от осознания, что миру приходит конец. Страх нарастал день за днём, но даже он сменился привычкой. Каждый день всё было одинаково безнадёжно. Вплоть до этого самого утра…

Я проснулся, как обычно, за пять минут до начала урока. Вроде была среда или четверг, без разницы. Несколько учителей, очевидно не выдержав всей фигни, отмазались с официальной формулировкой “на больничном”. И с уставшим лицом на нас по два-три урока смотрели одни и те же училки, одна из которых хлюпала носом и кашляла, но держалась. Некоторые в чате ей откровенно восхищались, но большинство было за её отправку на долгожданный больничный, чтобы слить тройку предметов, которые она теперь пыталась вести. Правда, кто-то даже делал ставки, как скоро она станет нечистью, на что многие из класса обещали этих дебилов отмудохать при первой возможности. Увы, но такие до сих пор оставались живы (это я про недалеких дебилов).

На долгожданной перемене после второго урока (которые длились всего полчаса, но и они тянулись слишком долго), я таки дошёл до кухни с мыслью пожрать. Кстати, для самого себя открыл, что учиться не так уж и скучно и это вносит определенное разнообразие в вынужденном заточении. И даже домашние задания, особенно если сложные или хитро выдуманные, стали интересны. Как говорится, шёл какой-то там месяц изоляции населения и люди занимались всем, прежде не свойственным им занятиям, лишь бы убить бесконечно тянувшиеся дни.

Холодильник привычно скрипнул, открывая доступ к своим недрам, которые заметно опустели: на полках сиротливо лежали только несколько луковиц, пара яиц и пачка масла. Да, что-то совсем печально. Я посмотрел на часы и, хрен бы с ним, поставил жарить яичницу, понимая, что хомячить буду уже перед монитором на уроке. И нет, муки совести меня не терзали. У нас, в лучшем случае, только что не чавкали, но это если, конечно, особо одарённые забывали выключить микрофон. Учителя, впрочем, за это время привыкли к нашим закидонам и уже не обращали внимание. Тем более, если ты ещё ешь еду, а не людей, это априори хорошо.

В дверь тихо постучали, и я настороженно подошёл к глазку.

— Это тётя Маша. Я тебе тут оставить хотела. — В подъезде стояла соседка из квартиры напротив. Приветливая молодая женщина лет тридцати, от которой я был в восторге, в плане своего юношеского максимализма, ну или как оно там говорится.

Дверь открывать не очень хотелось, но надо. Я быстро глянул в зеркало и пригладил свои нечёсаные волосы. Вспомнил, что не чистил зубы со вчерашнего дня, ну да ладно, и крутанул ключ в дверном замке.

— Держи, это тебе. Мы уезжаем и вернёмся не скоро, наверно, а я тут на днях наготовила слишком много всего. Обидно будет, если испортиться, поэтому это тебе. — Довольно тяжёлый пакет тут же оказался у меня в руках, и я, как дурак, удивлённо захлопал на соседку глазами.

— Спасибо, но не надо было. — Я скользнул взглядом вниз и заметил, что соседка была одета в облегающий спортивный костюм, который подчёркивал её точёную фигуру. Расстёгнутая куртка заманчиво открывала упругую грудь в белой футболке, но я, как примерный мальчик, посмотрел ей в лицо, боясь снова опустить взгляд ниже.

— Мама давно ушла? — словно отвлекая меня от мыслей, спросила она.

— Сегодня вроде десятый день будет. — Внутри вдруг всё похолодело, ведь я как-то не особо задумывался над этим прежде. Мы жили вдвоём, поэтому большую часть времени я был предоставлен сам себе. Последние месяцы смены у мамы в больнице длились по неделе и больше. Я привык, а она знала, что не пропаду и от голода не помру. Только она имела привычку звонить мне на каждом своём перерыве. Сейчас же это я тщетно набирал её номер, стараясь не думать о плохом. Только трубку никто не брал, как и на её рабочем номере.

— А смена когда у неё заканчивается?