Горелое озеро

– Наверное, – пересилив себя, согласилась она. – Давай спать ложиться, а то сейчас Сережка начнет вскакивать и я опять не высплюсь.

Ночь была беспокойной. Несколько раз истошно верещала сигнализация припаркованной перед соседним коттеджем машины. Сережка ворочался и постанывал во сне. Алина смотрела в черноту за окном и никак не могла заснуть. Больше всего ее раздражали тикающие над камином часы. Она даже попыталась встать, чтобы снять их, но Сережка схватил ее за руку и опять застонал. Алина лежала с затекшей рукой, боясь пошевелиться, слушала ошалевший ветер, тревожное тиканье часов, отвратительный с присвистами храп мужа и беззвучно плакала.

Она заснула около половины четвертого утра, но уже через пятнадцать минут резко вскочила от громкого щелчка внутри головы. Пальцы были холодными, а сердце отчаянно колотилось от страха. Алина сняла с себя руку сына и попыталась присесть на подушке, но страх плотно сковал все тело. Она долго пыталась совладать с собой, прежде чем ей удалось позвать мужа:

– Эдик, проснись! Эдик! Мне очень страшно. Очень. Меня всю колотит. Я, кажется, задыхаюсь. Совсем нет воздуха, и все трясется внутри. Мне нужен врач. Давай вызовем скорую?

Глава четвертая

Алина достала с антресолей большую картонную коробку. Она была тяжелой и пахла чем-то старым и бесконечно родным. Алина сразу узнала этот запах. Предвкушение чуда, которое бывает только в детстве. Внутри коробки на пожелтевшей вате блестела разноцветная мишура. Алина вытащила искрящийся дождик и зарылась пальцами в мягкую вату. Под пухлым слоем чуть слышно зашуршала упаковочная бумага. Игрушки. Любимые елочные украшения, которыми она так дорожила.

Некоторые из них Алина с замиранием сердца отыскивала на елках своего детства. Самые старые и бережно хранимые свечи и шишки еще украшали дореволюционные елки ее бабушек. Космонавты, герои советских мультиков и припудренные снежной крупой фрукты появились во время поездки с мамой в московский «Детский мир». А яркие блестящие шары и хрустальные туфельки Золушки она выбирала уже вместе с Мариной.

Алина помнила историю почти каждой игрушки. То ли сказался дефицит конца советской эпохи, то ли сила счастливых детских воспоминаний, в которых Новый год был самым ожидаемым и любимым праздником. Алина с трепетом разворачивала слои хрустящей бумаги и с восторженной улыбкой доставала свои драгоценности.

На плите засвистел кофейник. Алина отложила коробку и налила себе крепкого ароматного кофе. С чашкой дымящегося напитка в руках она вернулась в гостиную и подошла к пушистой, еще не наряженной голубой ели. Алина закрыла глаза и глубоко вдохнула хвойный запах, к которому примешивались шоколадно-древесные нотки кофе.

«Господи, какое же счастье, что я встретила именно этого врача! – подумала Алина. – Такие простые вещи: немного времени на то, что действительно приносит радость. Удивительно, как просто и в то же время сложно – помнить про саму себя. Просто позволить себе немного чуда…»

Про ежедневный прием антидепрессантов Алина не вспомнила. Верить в волшебство ей было приятнее и легче, чем в колебание уровня нейромедиаторов.

Через несколько минут раздался дверной звонок. Сережка начал рыдать, даже не успев раздеться. Он отчаянно топал по полу в полурасстегнутом комбинезоне и тряс в воздухе сжатыми кулачками, отпихивая от себя мать.

– Зайчик, милый, ну я же не повесила без тебя ни одной игрушечки! Я только их достала, чтобы мы все вместе украсили елочку. Ну прекрати, пожалуйста, Сереженька! – с отчаянием в голосе убеждала сына Алина.

– Ты все испортила! Убери коробку! Убери в шкаф! Сейчас прямо! Все заверни обратно! Мои игру-у-ушечки, – продолжал выть Сережка. – Убери немедленно все мои игрушечки!

Алина умоляюще посмотрела на дочь. Обычно Марина благодаря своему непререкаемому авторитету могла договориться с братом быстрее остальных членов семьи. Но в этот раз маневр не удался. Марина вздохнула и неуверенно ответила:

– Мам, ну, вообще-то, мы раньше всегда вместе разбирали игрушки. Нам ведь тоже интересно их доставать.

Сережка зарыдал еще надрывнее. Алина сглотнула, сжала челюсти и стала быстро заворачивать елочные украшения в бумагу и вновь убирать их в коробку. Марина искоса посмотрела на мать и, присев на корточки перед братом, что-то зашептала ему на ухо.

Через два дня Алина вновь сидела в кабинете психотерапевта и, запинаясь, говорила: