Горелом

— Сегодня утром, перед рассветом произошло нечто странное с Замком. Люди говорят, вроде бы он… э-э… вздохнул!

Ян моргнул от неожиданности. И даже злиться перестал.

— Что значит «вздохнул»?

— Так описали очевидцы.

Ян и Пьетр синхронно повернулись к востоку. Там, возвышаясь над разлохмаченной щеткой парка, над четкими скатами черепичных крыш дальних домов высилась громада Замка Тысячи башен. Очень похожая на связку остро заточенных карандашей, поставленных вертикально. Как могла вздыхать эта каменная махина?

— Может, просел фундамент. — Раздражение снова рвалось помимо воли. — Пусть позовут каменщиков.

— Согласно городской легенде, Замок вздыхает к большой беде.

— И часто он это проделывает? — Ян скептически приподнял бровь.

— В последний раз почти сто лет назад. Как раз перед великим наводнением. Тогда старый город весь ушел под воду.

— Ладно… — сдаваться все равно придется, так хоть сделать это с минимальным ущербом для самолюбия. — Передай им, что завтра с утра приду.

— Сегодня, — настойчиво поправил Пьетр.

— Сегодня воскресенье, — уперся Ян. — Выходной. Я и так ночью работал.

Пьетр покосился в сторону моста. Цветное драже зевак по берегам постепенно перекатилось поближе к развалинам, где тягач, натужно ревя, поволок зацепленную легковушку прочь. Судя по отсутствию скорых и особой суеты, никто при падении машины в воду не пострадал. Как она вообще оказалась на мосту, который из-за ветхости и пресловутой ценности был доступен только пешеходам?

— Я нездоров, — угрюмо выдал Ян последний аргумент. — Голова болит.

— Так у меня таблетки с собой! — оживился Пьетр.

Ян с бессильным отвращением наблюдал, как собеседник запасливо извлекает из кармана еще даже не вскрытую упаковку. Маячившая на макушке клена ворона перелетела на нижний сук и ехидно поблескивала черным глазом.

— Обойдусь…

— Еще у меня платок чистый, — предложил неуверенно Пьетр, и в самом деле вынимая из другого кармана клетчатый отглаженный платок. В углу его красовалась настоящая вышитая монограмма.

— И что?

— Я подумал… Может, ты захочешь обтереть бутылку? Я видел, как ты уронил ее, а набережная оживленное место, здесь столько всякой заразы… — голос Петра постепенно угасал, пока не выродился в робкий шепот.

— Главная зараза в этом городе — это я сам, — доверительно сообщил Ян и хлебнул безвкусной минералки. — Ладно. Встретимся через час возле Замка.

Очередной из бесчисленных карманов Пьетра сладкоголосо замурлыкал: «Ах, моя милая Августа…» Пьетр торопливо вытащил потрепанный телефон, состроив в адрес Яна извиняющуюся гримасу.

— Да, дорогая!.. Что?.. Нет, боюсь, я буду занят до полудня… Да, очень срочно… Девочек я покормил, только Агнесса капризничала, но в парк их отвести не смогу, наверное. А Майя… — он полуотвернулся, прикрываясь неловко плечом.

Вот дались кому-то ваши семейные дела…

Ян прикинул, куда можно пристроить опустевшую бутылку. Урн на набережной сроду не водилось. Видно, они недостаточно хорошо гармонировали с древними платанами и кленами. Зато стайки разнокалиберной пустой тары, оставленной праздными гуляками, очень украшали пейзаж. Ну, значит, еще один экземпляр чистоты картины не испортит. Не тащить же ее в самом деле домой…

Вообще-то он не имел привычки мусорить. И малодушно вздрогнул, услышав снова:

— Здравствуйте!

Просто какая-то заколдованная бутылка, — возмутился Ян, оборачиваясь.

Девчонка, бездельничавшая поодаль, похоже, заскучала, приблизилась и с детской непосредственностью протянула мозолистую ладошку. — Меня зовут Майя. Вы папин друг?

Пьетр и без того раздерганный, тоже рассеянно оглянулся, не прекращая разговор, и вдруг резко побелел, умолкнув на полуслове. Нет, даже посерел, роняя телефон, перехватывая девочку за локоть и оттягивая к себе. Хорошо хоть не с криком «фу», как давешняя хозяйка спаниеля.

— Майя! Что ты наде… — Пьетр смешался, затравленно рыскнул глазами и пролепетал сдавленно: — Я же просил тебя не… мешать.

— Привет, Майя, — сказал Ян, поскольку девочка продолжала с любопытством таращиться на него снизу вверх, слегка толкая ногой свою громоздкую сумку.

— Это моя дочка… — упавшим голосом пролепетал Пьетр. — Старшая. Я по утрам ее вожу на занятия по гимнастике, но позвонили так внезапно…

А ведь верно, малявка похожа на папу. Такая же кудрявая и круглолицая. Только крепенькая спортсменка, а не рохля, и взгляд тверже. На отцовские терзания — ноль внимания.

— Не будь идиотом, — посоветовал Ян Пьетру. — И нечего так пугаться.

Тот, конечно, не поверил. Тянул свою самостоятельную дочку, норовя запихнуть за спину. Потом сдался, поднял умолкший и треснувший телефон, удрученно потряс его. Нерешительно поднял голову:

— Я позвоню из твоего дома?

— Идемте, — недовольно буркнул Ян, сворачивая с мощеной дорожки в кусты. — Напрямик короче.