— Дорогой, зачем нам с тобой эти дешёвые проблемы с борцами с хищениями и всякими финансовыми сложностями? — Ответил Сашка оставляя деньги на столе и кладя Мальборо в карман. — Ты мне сделал правильно, я тебе сделал правильно, а остальное неважно. — И уже уходя, кивнул на лежащих вповалку бандитов. — Меня конечно лучше не впутывать, но если припрут, то скажи, что помог пассажир из третьего купе шестого вагона.
— Никто беспокоить не будет, дорогой. — Повар прижал руки к груди. — Всё сделаю, всё решу. Отдыхай. Ты сегодня очень нам помог.
Милиционеры уже давно увезли бандитов неудачников, а официантка всё сидела глядя куда-то в окно невидящим взором.
— Вера, что сидишь? — Арам Гургенович Матуа, подошёл к девушке и положил ей руку на плечо.
— Да мальчишку этого вспоминаю. — Не поворачиваясь ответила официантка. — Ты заметил у него подкладка на пиджаке белая? Как снег. И пошит он ровненько так. Сразу видно на него вещь делали. С запасом, но небольшим. Ну вот кто будет на подкладку ставить такой маркий материал? Он такой… знаешь Арамчик, как инопланетянин.
— Эх, Вера. — Повар сел напротив девушки. — Он-то как раз у себя дома. Это мы все… пришельцы.
Утро у Сашки началось не только с осторожного словно у мышки стука или скорее скребка в дверь купе от проводника, но и с фантастически вкусного кофе, а буквально через пару минут — воздушного и ещё шкворчащего омлета с ветчиной и зеленью.
А ещё минут через десять пришёл сам повар вагона-ресторана, который принёс две бутылки. Коньяка Двин, и вина Кьянти.
— Это не тебе. — Арам усмехнулся. — Это твоему папе, который воспитал настоящего воина. А это твоей маме, которая родила тебя на свет.
— Так нету ни мамы, ни папы. — Спокойно ответил Александр. — Погибли в бою год назад.
— Ах прости дорогой. — Кавказец положил ладонь на грудь. — Ну тогда выпьешь, когда сочтёшь нужным, и вспомнишь их. Поверь, им твоя память тоже нужна. Мы бессмертны пока нас помнят.
Глава 7
На перроне, среди встречающих казанский поезд, две женщины выделялись словно экзотические птицы в стае воробьёв. Одна — высокая блондинка, красивая статной, зрелой красотой и сверкающая абсолютной уверенностью в себе. Одетая в лёгкую шляпку, с широкими полями, светло-голубое приталенное платье из тончайшего синего шёлка, длинные до локтя белые перчатки и лёгкие туфельки. Она держала в руках крохотную сумочку — клатч, из крокодиловой кожи, а за её спиной словно монумент стоял широкоплечий и шкафообразный мужчина в светло-сером летнем костюме.
Вторая дама, или скорее девочка, рыжеволосая, и стройная, словно тростинка, лет шестнадцати, тоже была одета будто на модный показ в облегающее платье из тонкого розового муслина, открытое на шее и плечах, с кокетливым бантом на спине. Алые перчатки она держала в кулаке, временами нетерпеливо хлопая ими по стройной ножке.
Дамы постоянно посматривали на золотые часики на запястьях, и слегка гарцевали на тонких каблучках своих туфелек, оставляя на асфальте и мужских сердцах аккуратные круглые ранки.