Горение. Книга 1-2

— Если бы Петербург попросил вас обождать с восстанием, начать его одновременно с русскими, вы бы согласились?

— Нет. Мы сами отвечаем за поступки своего народа.

— Товарищ Бомба, не надо нам этот разговор продолжать, а? Не знаю, как вы, а я после таких разговоров плохо сплю. А мне завтра работать.

Бомба кашлянул, прикрыл глаза ладонью, сказал тихо:

— Товарищ Юзеф, наша партия готова взять на себя ответственность за акт против Попова…

— А это здесь при чем?!

— При том, что русские эсдеки отвергают террор, а вы посмели ослушаться своих руководителей… Мы готовы принять на себя ответственность — мы не боимся террора, а вы отложите объединение… Если восстание закончится неудачей, мы снимем свою просьбу — объединяйтесь… Мы думаем о вас, о вашей чести, товарищ Юзеф, ведь вы же поляк…

— Фу, черт! — Дзержинский не сдержался. — Хватит вам! Это тяжко слушать! И потом, мы не нуждаемся ни в каком оправдании с Поповым.

— Нуждаетесь, товарищ Юзеф, — Бомба говорил тягуче, спокойно, по-прежнему не открывая глаз, будто проповедник. — Вы отступили от вашей доктрины.

— Вы не знаете нашей доктрины. Мы были и будем против террора, но мы стояли и станем в будущем выступать за борьбу — в том числе партизанскую против врага. Особенно против такого врага, который занес руку над организацией!

— Пресса представит этот акт совершенно иначе, товарищ Юзеф. Вас будут обливать грязью.

— Вы полагаете, мы этого убоимся? Разве раньше наши лики расписывали на стенах костелов?! До сей поры наши имена прославляли газеты?! Ваше предложение носит характер торгашеской сделки, товарищ Бомба!

— Вы верно определили суть, товарищ Юзеф. Я предлагаю сделку. Но я не согласен с определением сделки. Это не есть торгашество. Я рисковал жизнью, лез через границу, чтобы приехать сюда, я рисковал, занимаясь Глазовым, чтобы сообщить вам об опасности. Я рискую своим именем, потому что я не оговорил условия нашего собеседования, и вы сможете обернуть против меня ваши аргументы в «Штандаре». Я иду на этот риск не как торгаш, а как поляк: остановитесь, товарищ Юзеф! Удержите поляков от унизительного подчинения русским! Останьтесь поляком, товарищ Юзеф! Останьтесь поляком!

— Чтобы остаться поляком, — ответил Дзержинский, — я должен всегда быть вместе с русскими, товарищ Бомба.

«Варшава. Редакция „Червоного Штандара“.

Дорогие товарищи!

Поздравляю вас с объединением! Наша партия вошла в РСДРП! Когда вернусь расскажу все подробно. Вернусь, впрочем, осенью — не раньше, поскольку введен в ЦО РСДРП, поэтому теперь придется поработать в Петербурге. Адрес для связи пришлю с Адольфом и Ганецким.

Ваш Юзеф.»