Гореть (СИ)

— Что ты слышала? — шипит он, втаскивая девушку внутрь и больно припечатывая к стене рядом с дверью. Она скулит, но не отвечает, выводя этим ещё больше и слыша, как медленно захлопывается дверь, перекрывая путь к отступлению.

— Что ты слышала?! — немного громче, и Юна вздрогнула, вжавшись в стену позади.

— Н-ничего, — заикаясь и нервно блуждая взглядом в области его шеи, шепчет она. — Клянусь, ничего! Я ничего не слышала, Чимин!

Чимин встряхивает её, хватая за ворот рубашки, и наклоняется ближе, заставляя поморщиться и отвернуться. Хмыкает её реакции и кривит губы в мерзкой ухмылке.

— Если я узнаю, — шепчет он, обжигая своим дыханием нежную кожу и вызывая толпы мурашек по всему телу. — Что ты сейчас соврала, — слегка отстраняется, замечая, как она нервно сглотнула в ожидании вердикта. — Ты же знаешь, что пожалеешь тогда, правда? — странно улыбается, похлопывая по щеке отеческим жестом и пугая этим ещё больше.

Он отходит, расстёгивая запонки на рукавах и аккуратно кладя их на прикроватную тумбочку. Он делал всё плавно, медленно, тихо… Но в ушах девушки, всё ещё продолжающей стоять там, где стояла, каждое его движение отдавалось тупой болью. Каждый взмах руки заставлял вздрагивать. Теперь Юна даже понимает, насколько хорошо Чимин выдрессировал её, раз она так послушно боится. Послушно дрожит, как осиновый лист на ветру, только потому что он рядом. Поразительно, насколько быстро он смог сломать её и подчинить себе.

— Ты чего застыла там? — неожиданно проникает в её сознание грубый голос. — Раздевайся! — растягивая губы в полуулыбке. — Я скучал.

— Прости, что ты сказал? — удивляется Юнги, почти теряя дар речи. — Ты исчезаешь на несколько дней, а потом заявляешься и говоришь мне такое, — задыхаясь от возмущения и плюхаясь на кресло в студии звукозаписи. — Ты давно у врача был? Сходил бы, проверился, а то несёшь всякую херню, честное слово, — отворачиваясь к столу и делая вид, что очень занят сейчас, хотя мысли улетели куда-то далеко, сразу же после слов друга.

— Но это правда, — пытается переубедить его Намджун, тыча в лицо какими-то бумагами, но тот даже не смотрит в них. — Судя по его медицинской карте, он шёл на поправку, смотри, — указывая на один из листов. — Все анализы в порядке. Нет никаких причин для скорой кончины, — почесал затылок, присаживаясь на край стола рядом с креслом друга. — Тебе не кажется это всё странным? Сначала пожёг, потом всё это… — мотая головой и снова заглядывая в документы в руках. — И вот ещё! В день его смерти в больнице был перебой с электричеством, камеры вышли из строя. Я не уверен, что это было случайностью.

Намджун закончил свою речь и уставился на друга, ожидая хоть какой-то эмоции на его лице. Тот лишь устало опустил голову на согнутые в локтях руки и размеренно дышал.

— Ты вообще слышишь меня, Юнги? — похлопал по плечу, стараясь выдавить из того хоть какую-то реакцию. — Тебе не может быть всё равно.

— Но мне всё равно, — холодно отчеканил Юнги, поднимая голову и глядя на друга. — А что ты хотел от меня услышать? — хмыкает, отводя взгляд в сторону. — Ты сейчас пытаешься убедить меня, что его убили?

— Но мы ведь не видели труп, — выдавил Джун хмуро. Он явно не на это рассчитывал.

— То есть всё ещё хуже, чем я предполагал? — поднимаясь со своего места и отходя на несколько шагов, Юнги зарылся ладонями в свои волосы, приводя их в лёгкий беспорядок. — Ты сейчас хочешь сказать, что он жив? — бросая на друга взгляд, полный боли и невыплеснутой ярости.

— Юнги, я понимаю…

— Что ты, блять, понимаешь? — прошипел, отворачиваясь. — Зачем ты снова поднимаешь эту тему? Зачем заставляешь вспоминать?

— Юнги, я только… — но Намджуну снова не дали закончить фразу, перебивая самым наглым образом.

— Хочешь снова дать надежду? — спрашивает Юнги, подходя к другу и хватая его за грудки. — Хочешь, чтобы я снова поверил, что его смерть сфальсифицировали?

— Ну, нельзя же так слепо верить всему, — произносит Джун, отбрасывая в сторону чужие руки и поправляя смятую рубашку.

— Слепо верить всему? — переспросил друг, заливаясь истерическим смехом. — Слепо верить всему, блять? Ты сейчас серьёзно? — слегка приподнимая бровь для эффекта. — Я думал, что эта смерть — фикция, целых пять лет. Пять грёбаных лет! И ты мне говоришь, что я слепо поверил тому клочку бумаги, где было написано, что он умер?! — шумно выдыхая тёплый воздух из лёгких.

— Я не это имел ввиду, — виновато опустил голову Намджун, отлично понимая, насколько для друга это больно.

— А что же тогда, а то я не понимаю? — снова присаживаясь в своё кресло и беря в руки ручку.

— Тогда у нас не было столько фактов, — объяснился тот, снова тыча бумагами. — Я собрал достаточно информации, чтобы открыто заявить о том, что скорее всего он жив, — натыкаясь на невидящий взгляд Юнги. — Я даже думаю, что знаю, кто в этом замешан.

— Кто? — спрашивает, с силой сжимая ручку.

— Ли Сонджон, 35 лет, отбывал срок по статье об умышленном убийстве, — тараторит Джун. — Месяц назад вышел по условно-досрочному…

— Кто это вообще? — поднимает на друга непонимающий взгляд.