Горец. Оружейный барон

Переселенцы мои органично влились в транспортную компанию и к весне мы пустили первый фирменный пассажирский поезд 'Рецкий экспресс' в имперскую столицу с красивым скоростным паровозом на колесах в рост человека. Настоящий экспресс, который останавливался только в городах и разъездах, игнорируя промежуточные станции. С услужливыми стюардами в особой запоминающейся форме бордового сукна с золотыми шнурами, как на земной гусарской венгерке.

С первым в этом мире четырехосном вагоном — рестораном. Очень шикарном. В официантки туда отбирали только красивых девушек. Кастинг был как на участие в телепередаче 'Дом-2'. Так что ресторан в дороге не пустовал и давал неплохую прибыль.

Проводы первого рейса 'Рецкого экспресса' я превратил во Втуце в праздник на вокзале с оркестром. С митингом, что мы развиваемся наперекор войне. Что врагам нас нипочем не взять, если мы можем себе позволить оторвать от военных перевозок такой шикарный состав.

Товарных же поездов 'Кобчик — экспресс' ходило уже четыре штуки. Два паровоза было на ходу и два удалось быстро отремонтировать из трофейного утиля.

Но как всегда у славы есть всегда и оборотная сторона. Свалилась неожиданно общественная нагрузка. Имперское общество вспомоществования увечным воинам обратилась ко мне с просьбой организовать от Реции санитарный поезд.

Пришлось идти к Ремидию и объяснять что я уже фактически банкрот, но отказаться еще хуже…

Герцог меня понял и объявил формирование и содержание такого поезда по подписке баронов Реции. Эта тема и стала весной активным обсуждением в Палате баронов рецкого сейма. Ждал худшего, но разверстка санитарной повинности прошла спокойно. Врачей и фельдшериц в боевой персонал набрали по найму. Да и от благородных дам и девиц нашлись добровольцы в сестры милосердия. Назвал я этот поезд 'Красный крест'. Все ломаные пассажирские вагоны, которые у меня скопились, отремонтировали вне очереди в Депо и это мне зачли за взнос. Паровоз пожертвовал сам герцог.

Оправляли рецкий санитарный поезд 'Красный крест' на фронт также с большим митингом на вокзале. Как трижды раненый имперский рыцарь я толкнул речь в лучших традициях советской военной пропаганды о героическом труде медиков на войне, выдавив из толпы слезы умиления. После меня выступал Вальд — второй рецкий имперский рыцарь на этой войне. Но его слушали уже плохо — не умеет еще, не жил он во времена засилья пиара. Отчет об этом митинге дали не только втуцкие, но и столичные газеты. Даже сподобились разворота в столичном иллюстрированном журнале 'Искры'. Этакий предшественник комиксов в фотографиях.

После того как все мои фирмы были приведены в относительный порядок централизованного управления я понял что мне остро не хватает своего расчетно — кассовый центра. Он же банк. Потому как логистика перемещения наличных денег меня совсем не устраивала. Жди махновцев с налетами на поезда как на Диком западе Америки. Или товарища Камо с 'благородным' эксом на дело мировой революции. Телеграфный перевод куда надежней. Или даже простой бумажный аккредитив.

Напоследок пристал Болинтер с идеей речной верфи, чтобы строить самоходные баржи с его движками. Для торговой навигации от нас до устья Данубия. Пришлось выбивать необходимое финансирование с Ремидия. Хоть это дело и очень нужное для нас, но сам я уже не тянул, чисто финансово. И жена у меня не дочка Рокфеллера.

У меня опять нет свободных денег. Последние ушли на санитарный поезд. Разве что осталось камергерское жалование для поддержки штанов.

Пора опять изобрести что‑нибудь такое, от чего все запищат и вприпрыжку понесут мне свои денежки в клюве. Безопасную бритву 'Жилет' к примеру.

* * *

С речной верфью вышел вообще анекдот.

'Связист' от Моласа был грамотный и вычислил‑таки царского шпиона среди беженцев.

Ну, как шпиона… При желании конечно можно пришить шпионаж и дать десять лет без права переписки, но именно пришить… По гамбургскому счету этот куявец в чине поручика по адмиралтейству всего лишь жертва обстоятельств, командированный на Нысю для поднятия со дна реки железнодорожного парома и угодивший в самый разгар нашего наступления.

По собственной дурости и дурацким обещаниям своего начальства приехал он на новое место службы с женой и ребенком. А тут наше генеральное наступление как раз.

Пока мазовские саперы яростно держали прогрызающие их оборону наши войска, рванул поручик в поселок железнодорожников за женой и сыном. Поселок наши не обстреливали, и считалось, что это самое безопасным местом на плацдарме.

И тут все решилось.

Лодки царцев разом все ушли на правый берег. Частью совсем пустыми.

Саперы, видя, что их большие начальники просто бросили 'на мясо', сдались.

Жена поручика быстро его переодела в старую одежду покойного мужа хозяйки дома, где квартировали — тому эти тряпки больше уже никогда не пригодятся, а мундир поручика закопали в подполе.

Так его вместе с остальными путейцами отселили ольмюцкие генералы из фронтовой зоны в Будвиц. Тужурка мастера, руки слесаря, мозги инженера.

Заявил он, что документы сгорели при обстреле.

Поверили.