Горец в её постели

Строительство Уан Керн Вилладж, тайно скопированной с Бригадуна, шло на удивление хорошо, изумляя ее своими темпами. Красивый мемориал в центре поселка скоро будет завершен, также как и современный центр по изучению генеалогии.

Уже были готовы несколько небольших, привлекательных своим старомодным дизайном, домиков для гостей. Некоторые даже могли похвастаться своими первыми мечтательными обитателями. Большинство из них являлись Макдугаллами и любителями семейной истории, и каждый день прибывали новые.

В поселке царила суета, и в сводчатых цокольных помещениях замка было устроено нечто вроде спального корпуса, чтобы расселить избыток гостей, пока не будет построен большой дом в викторианском стиле, что, наиболее вероятно, произойдет в следующем году.

Мара отложила ручку и сделала несколько круговых движений ноющими от боли плечами. Все должно быть совершенным, и что бы ни случилось, она не должна останавливаться.

Однако кое-что не могли исправить ни тяжелая работа, ни решительность.

Не желая развивать эту тему, она перевела взгляд на высокие окна. По яркому небу позднего лета плыли легкие облака, и каждое стекло сверкало в косых лучах послеполуденного солнца.

Она вздохнула и осторожно глотнула горячего чая с мятой. Надо признать, у нее были все причины чувствовать себя счастливой. Прямо таки с ума сходить от счастья. Поток приятных событий, происходящих в ее жизни, казался бесконечным. Помощь приходила из самых неожиданных мест.

Взять хотя бы ту неподдающуюся описанию, невероятную женщину, с ног до головы одетую в твид, явившуюся из южной Англии, чтобы исследовать ее собственное отдаленное родство с Макдугаллами. Преподаватель искусства, одна из первых гостей, она удивила всех, создав красивый рисунок чертополоха, перевитый лентами, в качестве логотипа для Уан Керн Вилладж.

И настояла, чтобы изумительный эскиз был принят в качестве подарка.

Теперь этот прекрасный цветок чертополоха украшал упаковку всех производимых в Рэйвенскрэйге товаров и сувениров. С этим знаком хорошо продавалось все, от кофейных кружек и подставок под горячее, до футболок и кухонных полотенец.

Мара через силу улыбнулась и сделала еще один глоток остывающего чая. Она никак не ожидала, что Рэйвенскрэйг превратится в столь ошеломляющее процветающее поместье. Самое удивительное, портрет леди Уорфилд висел теперь на стене над большим камином из зеленого мрамора в библиотеке, и она постоянно принимала Макдугаллов, желающих полюбоваться изображением старой женщины.

Некоторые даже улыбались.

Мара сглотнула и провела ладонью по щеке, удаляя следы предательской влаги.

– Проклятье, Алекс, – прошептала она на выдохе, упорно моргая до тех пор, пока зрение не прояснилось. – Как ты посмел заставить меня влюбиться, а потом исчезнуть?

Тем не менее, она преуспела с Рэйвенскрэйгом.

Ее шансы потерять его в конце года были теперь так же далеки, как луна. Этот несомненный факт наполнял каждого обитателя Рэйвенскрэйга ликованием от триумфа и успеха.

Даже походка старого кривоногого Мердока стала более пружинистой.

И позор ей за то, что позволяет себе поддаться плохому настроению. Она должна чувствовать себя такой же счастливой до головокружения, как все остальные под ее крышей. Она глянула на потрескивающие в камине березовые поленья и глубоко вздохнула. Ничто не должно ее беспокоить.

Особенно, то, чего не существует.

– Мисс, мне жаль беспокоить вас, – сказала Агнес-Айласа с горской учтивостью. – Но звонит ваш отец.

Мара вздрогнула, едва не выплеснув чай себе на колени.

– Мой отец? – она мигнула. – Он никогда не звонит. Я сама всегда звоню ему. – У нее екнуло сердце. – Должно быть, что-то случилось.

– Не могу ничего сказать, – озадачила близняшка, протягивая трубку Маре. – Но он говорит как человек, находящийся в прекрасном состоянии.

В прекрасном состоянии?

Последний раз, когда она звонила домой, Хью Макдугалл был убежден, что сердечные приступы уложат его в больницу в любой день. Он даже жаловался, что слишком слаб, чтобы работать над книгой об истории их семьи – бесконечно обожаемый проект, который он пестовал в течение многих лет.

Мара впилась глазами в телефонную трубку, дожидаясь, когда убежит Агнес-Айласа, потом поднесла ее к уху.

– Папа? – спросила она. – Ты в порядке?

– В порядке ли я? – донесся голос отца. – Девочка, мне никогда еще не было так хорошо!

Мара мигнула, задаваясь вопросом, не сыграл ли с ней кто-то шутку. Но этот голос принадлежал Хью Макдугаллу.

Даже если он казался... другим.

Таким же сильным и здоровым, как тогда, когда она была малышкой.

– Я рада слышать тебя таким веселым, но я не понимаю, – сказала она, и между ее бровей появилась складка. – Когда мы говорили в последний раз, ты сказал, что возможно, тебе будут снова делать шунтирование.

– Это было тогда, – фыркнул Хью Макдугалл. – А то теперь. Все изменилось.

У него имелось на это право.