Горец в её постели

Она влюбилась в Хайленд со страстью, в существование которой никогда раньше не верила. Простые звуки мягких, напевных голосов и низких переливов смеха членов клана и друзей, приехавших на открытие памятника, наполняли ее теплом и счастьем.

Так же, как и славословие ее лондонского поверенного, Персиваля Комба, который прибыл сегодня ранее утром, чтобы засвидетельствовать церемонию и заверить Мару, что Рэйвенскрэйг принадлежит ей, а все условия соблюдены.

И это случилось за много месяцев до того, как прошел оговоренный год.

Погода этого дня тоже благоприятствовала ей, еще и безоблачное синее небо улыбалось сверху присутствующим. А легкий ветерок вздыхал в вереске, подслащивая воздух приятным запахом березы.

Даже Юфимия запаслась теплым словом, утверждая, что она хорошо отдохнула в своем домике с толстыми стенами, защищенная знанием, что есть друзья Алекса, и только нужно крикнуть о помощи, если бы ее сон был нарушен призраками.

Рэйвенскрэйг теперь посещало на одного призрака меньше, и Мара не могла вспомнить, когда была такой счастливой.

Горячий Шотландец тоже выглядел счастливым.

И удивительно непринужденным в клановом пледе Макдугаллов, а его споран притягивал все взгляды.

Она дотянулась до руки Алекса, и ее отец загудел слова посвящения каменной пирамиды.

«… доброй памяти сэра Колина Макдугалла и леди Изобэль, тех, кто были первыми и проложили тропинку тем, кто пришел потом…»

Она не вслушивалась в произносимую им речь, слыша только счастье в его голосе.

«… больше гордости, чем я могу выразить словами…»

«… переполнится мое сердце при виде того, как он надевает свое кольцо на палец моей маленькой девочки…»

Она развернулась лицом к Алексу.

– Что он сказал? Я, по правде говоря, не прислушивалась.

– Я это заметил, – произнес тот, улыбаясь.

Потом повел ее к пирамиде, где ее отец, Мердок и Персиваль Комб стояли и сияли, как павлины. Он опустился на одно колено, но, прежде чем взять ее руку, он расстегнул споран и, как фокусник, вынул оттуда кольцо с топазом, окруженном бриллиантами.

– Мара Макдугалл, я говорил тебе, что хотел просить твоей руки в традициях Хайленда и делаю это сейчас, – заговорил он, и его голос заглушал звуки одобрения. – С благословения твоего отца и при этих свидетелях, я говорю тебе, что хочу, чтобы ты принадлежала мне.

Его глаза были полны любви.

– Примешь ли ты меня, Леди Рэйвенскрэйга?

– О, да! – Мара следила за тем, как он надел на ее палец кольцо, выглядевшее как средневековое. – Я буду любить тебя в этот день, в эту ночь и во все наши остальные дни до бесконечности, Лэрд Рэйвенскрэйга.

Пронзительный визг волынки Эрчи закончил этот пикантный момент, когда тот материализовался рядом с ними, блестя глазами и надувая красные щеки. Среди всеобщего возбуждения никто не заметил его нетрадиционного появления, и что Алекс и Мара воспользовались возможностью и сбежали.

– Итак, – заговорила через некоторое время Мара, шагая по безлюдной дорожке к замку. – Где ты взял это кольцо?

– Оно тебе не нравится?

– Нравится, – ответила она. – Но оно выглядит как средневековое. Так и есть?

Он кивнул.

– Наколдовал на кейли, – с довольным видом признался он. – Я создал его в тот момент, когда узнал, что твой отец одобряет наш союз.

– Он тебе действительно нравится, не правда ли?

– Ну, да, – согласился Алекс. – Здорово было наблюдать за ним в таком приподнятом настроении. У него большие мечты, и он видит сердцем. Настоящий горец, даже если и не родился на Шотландской земле.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты была так добра, назвав меня лэрдом. Он будет слагать истории об этом. Хайлендский лэрд в качестве достойного сына!

– Но ты лэрд Рэйвенскрэйга! – произнесла она, как будто думала именно так. – Разве твой король не даровал тебе грамоту, жалующую эти земли и собственность?

– Ох, любимая, – он привлек ее в свои объятия. – Это было и прошло. Забыто.

– Ну, а я это не забыла. – Она отошла от него и достала тонкий пакет из кармана пиджака. – Мой подарок тебе на помолвку.

– Милая, что это такое? – его руки затряслись, а перед глазами поплыло, когда он вскрыл пакет и вытащил официальный пергамент, новый, но выполненный в стиле его времени. С красными восковыми печатями и ленточками.

Это был документ, подтверждающий право собственности.

Точно такой же, как и его средневековая грамота – дарующая ему полные права и титулы на Рэйвенскрэйг и его леди.

У Алекса защемило сердце.

– Во имя всех святых, Мара, что ты сделала?

– Только то, что должно было быть сделано около семисот лет назад, – она поднялась на носочки и поцеловала его. – Это совершенно законно. Почему, ты думаешь, поверенный Комб здесь? Он все подготовил.

Алекс сжал ее в сокрушительных объятиях. Его мир был так прекрасен, как он не мог и мечтать.

– Я не знаю, что сказать.

– Тогда не говори ничего. – Ее рука заползла под споран и сжалась. – Просто люби меня.

Его глаза потемнели.

– Я это буду делать.

– Всегда?

– О-о-о, да, – пообещал он. – Пока мы живы, и даже дольше.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него:

– На твоем пледе? В вереске?