Горец-завоеватель

Сигимор наклонился и с нежностью поцеловал ее в макушку, мучительно подыскивая нужные слова. Вдруг совершенно неожиданно до его ушей донесся собственный голос, в котором слышалось откровенное самодовольство и даже насмешка.

– Так, значит, ты меня любишь? – Сигимор явственно услышал, как все его братья застонали от отвращения.

Джолин повернулась к мужу и, ни на мгновение не задумавшись, ударила его кулаком в нос. Потом тяжело вздохнула. Она дала ответ на его вопрос. Ясный и совершенно определенный. Для подтекста места не оставалось. Хорошо, что нет свидетелей, а то это стало бы второй историей, которую рассказали бы о ней на ее похоронах.

– Да, – сказала Джолин. – Именно поэтому я здесь, а не еду сейчас вместе с Роджером и Рейнардом обратно в Драмвич.

Сигимор удивился, что Джолин сказала ему о своих чувствах так просто и прямо, невзирая на то, что пылала от злости. В ее голосе слышалась и печаль, словно она сожалела о том, что испытывала эти чувства. Сигимор мог понять это. Она стольким пожертвовала ради него, а он дал ей всего лишь страсть. Лайам прав. Что ж, Джолин достаточно умна, чтобы понимать, что страсть мужчины весьма скоротечная, призрачная вещь. Это просто некий физиологический процесс, происходящий в организме мужчины. Разумеется, это так, думал Сигимор. Но у Джолин нет опыта, чтобы понять, что для мужчины страсть – это еще и проявление любви. Не в каждой страсти, конечно, присутствует любовь, но у него-то есть и то и другое. Он постарается объяснить это Джолин позже. Конечно, он не сладкоголосый соловей, как Лайам, но он постарается подобрать правильные слова. Он умеет отличить простую физическую потребность от глубоких чувств, затрагивающих сердце и душу. Ведь раньше он только и занимался тем, что удовлетворял свои естественные потребности.

Сигимор знал, что должен сейчас что-то сказать. Он не может стоять вот так неподвижно, как болван, и мучительно без конца прокручивать в своей голове одни и те же мысли. От неуклюжих и нелепых «сладких слов», которые он выискивал в своем подсознании, его начинало подташнивать. На ум приходили лишь всякие банальности. Нет, говорить – это не его стезя. Он умеет только действовать. Сейчас он займется с ней любовью. Может быть, тогда он придумает пару каких-нибудь подходящих слов, которые Джолин так жаждет услышать. Сигимор взял жену за плечи и повернул ее к себе.

– Если ты любишь меня, то почему убежала? – спросил он и начал развязывать тесемки на ее платье, радуясь тому, что Джолин не стала сопротивляться. Лишь ее красиво вычерченные черные брови сердито изогнулись.

Джолин молча смотрела, как Сигимор раздевается. На языке у нее крутились язвительные, злые слова, но она подавила в себе желание сказать ему что-нибудь неприятное. Она отвернулась от своей семьи, бросила дом, родину ради этого мужчины. Возможно, если бы Сигимор понимал, что творится в ее душе, он бы рассказал ей о том, какие чувства испытывает сам. Ей придется приложить немало усилий, чтобы добиться любви своего мужа.

– Я поклялась Питеру, что позабочусь о его сыне. Я не хотела уезжать, но у меня не было выбора. Между долгом и собственным желанием я выбрала долг. Кажется, ты сейчас собираешься заняться со мной любовью?

– Да, именно это я и собираюсь сейчас сделать, – ответил Сигимор.

Джолин, не отрывая глаз, смотрела на мужа, а он продолжал медленно раздеваться. И ее желание становилось все сильнее. Сигимор все-таки удивительно красив, думала Джолин. Высокий, стройный, чувственный. Вероятно, она должна гордиться тем, что смогла вызвать в этом человеке такую страсть. Она, собственно говоря, и гордилась этим. Но теперь ей было мало одной страсти. Джолин даже стала бояться того, что ее собственная страсть пройдет так же быстро, как и возникла, если между ними не установится более глубокая связь. От этой мысли у нее по спине пробежал холодок. Сигимор взял ее на руки и понес к кровати, ее голова безвольно склонилась ему на грудь.

– Дорогая, ты такая красивая, – пробормотал Сигимор и поцеловал Джолин в губы.

Она с готовностью ответила на его поцелуй и теснее прижалась к его груди. Она не станет больше скрывать от него свои чувства. Она будет любить его бескорыстно, всем сердцем, не ожидая ничего взамен, и тогда Сигимор ответит ей тем же. Возможно, это глупая мечта, пронеслось в голове у Джолин, но ведь любовь – это всегда мечта. Мечта, поселяющаяся в головах у романтиков. И отказаться от этой мечты бывает порой невозможно.

– Когда я проснулся и не обнаружил тебя рядом, мне стало плохо, – сказал Сигимор и снова поцеловал ее. – Я собирался гнаться за тобой до самого Драмвича, чтобы отобрать у тебя то, что ты украла у меня.

Он положил Джолин на постель и с восхищением посмотрел на нее.

– Я ничего не забирала у тебя, – тихо прошептала она. Сигимор стал ласкать ее грудь рукой, затем провел языком по розовому, упругому соску.

– Нет, забирала. – Его пальцы продолжали скользить по ее груди. – Ты забрала у меня эту прелесть... Эти два белоснежных яблочка. Прикасаться к тебе – наслаждение.