Гори, бабочка, гори (ЛП)

— По-прежнему есть опасения, что она будет создавать для нас волны. Джастин не из тех, кто будет заботиться о соглашении о неразглашении, которое она подписала за тот последний чек. Если она считает, что может заработать на продаже истории прессе, она, вероятно, так и поступит, будь то судебный иск или нет. Но теперь она не может забрать его у меня. Она подписала передачу прав, и суды убедительно доказали, что он ей не нужен. Это и обмен команды — все, чего мы ждали, чтобы вернуться за тобой. Мне жаль, что это заняло так много времени. Пожалуйста, не вини в этом других.

Она отводит полные сомнения глаза от меня.

— Это… слишком много, чтобы принять, Бек. Я не виню тебя за Таннера, я бы никогда не стала. Он удивительный подарок миру, но я не могу просто игнорировать то, что произошло между нами, и все прошедшие годы. Ты не можешь просто щелкнуть пальцами и сделать нас семьей. Я не могу просто отдать тебе свое сердце, особенно с Таннером. С ним ставки намного выше. Я едва выстояла, когда ты в последний раз разбил мне сердце. Если я позволю себе полюбить этого ребенка и все это снова взорвется, это убьет меня. Я не смогу пережить и его потерю.

Она отходит назад и неловко встает на ноги с больной лодыжкой, затем ковыляет прочь, но я пока не могу ее отпустить. Мне нужно попытаться объяснить, что произошло, поэтому я снова усаживаю ее к себе на колени, обхватываю руками за талию и прижимаюсь к ее лицу, чтобы заглянуть в эти глаза, которые так долго видел в своих снах.

— Могу я рассказать тебе, что произошло той ночью? Почему мой испорченный мозг автоматически отправился в самое темное место, хотя я знал, что твоя сестра ядовитая стерва?

Глаза Сави становятся грустными и скользят в сторону, но мне нужно, чтобы она услышала и поняла меня, поэтому я продолжаю.

— Это было из-за моей… мамы.

Ее голубые глаза возвращаются к моим и наполняются состраданием, а ее руки поднимаются и накрывают мои, заставляя мое сердце замирать от того, насколько чертовски милой является эта женщина. Даже после того, что я с ней сделал, в ней все еще так много любви, как бы она ни пыталась это скрыть.

— Я ведь рассказывал тебе о ней, да? Как она покончила с собой, когда я был еще ребенком? Я знал, что это меня подкосило, но не понимал, насколько сильно, пока ты не ушла. У меня никогда не было девушки, и я никогда не брал на себя никаких обязательств. Я понял, что в моей голове постоянно крутится мысль о том, что они тоже меня бросят, и я не мог рисковать тем, что это случится снова. Моя мама, человек, который всегда должен был ставить меня на первое место… выбрала смерть вместо меня. И если она так поступила, как я мог доверить кому-то другому выбрать меня? Персик, когда эта сука сказала все эти вещи о тебе, я сильно вздрогнул. Я высосал всю любовь, которую испытывал к тебе, чтобы, если ты не выбрала меня, я смог выжить. Я был трусом, и ты за это поплатилась.

Выдыхаю всю боль, которую это до сих пор причиняет мне, и прижимаюсь лбом к ее лбу.

— Я больше не хочу бояться. Таннер показал мне, что любовь, настоящая любовь, означает, что ты должен быть храбрее, чем когда-либо прежде. В ней нужно быть героем. Это значит, что нужно быть напуганным до безумия и все равно делать это. Пожалуйста, персик, позволь мне быть твоим героем?

Глаза Сави закрываются, и она издает малейшее хныканье, и я краду его губами. Я вкладываю в этот поцелуй все, что у меня есть, а затем отпускаю ее, чтобы помочь ей подняться, слишком боясь толкнуть ее еще дальше. Она прижимает пальцы к губам, в ее глазах вспыхивают эмоции, которые я не могу прочитать, а затем поворачивается и ковыляет прочь.

Мо переворачивается на спину, здоровается со мной и уходит вслед за ней.

Через несколько минут приходит Джуд и садится со мной на игровой коврик.

— Она хочет его, это ясно как день.

Я бросаю на него взгляд.

— Ты слушал?

Он ухмыляется.

— Конечно, я, блядь, слушал. Не думал, что могу любить ее больше, чем уже люблю, но то, как она играет с Таннером, еще больше подняло ее в моих глазах. — Он мечтательно вздыхает. — Не могу дождаться, когда увижу ее большой и круглый живот с нашим следующим ребенком.

Он так чертовски уверен в этом, и я хотел бы иметь хоть толику его веры в то, что у нас все получится.

— Ты действительно думаешь, что она даст нам еще один шанс?

Его мини улыбка превращается в ухмылку.

— Бек, чувак, у моей куколки есть толстая, блядь, стена вокруг сердца, за которой она прячется, но сейчас она вся в трещинах, которые становятся все больше с каждым мгновением, проведенным с нами. Поверь мне, это всего лишь вопрос времени и еще нескольких удачных выстрелов, которые разрушат эту хреновину.

Я усмехаюсь:

— Ты говоришь об этом как о войне.

Он медленно кивает, поднимаясь на ноги.

— Потому что так оно и есть. Мы ведем войну за ее сердце и наше совместное будущее. Не прекращай сражаться сейчас, брат.

ДЖУД