Гори, наш костёр!

А на небе среди множества звёзд он вдруг увидал три огонька. Один — красный, другой — зелёный, а третий — крупный и золотой. Разноцветные огоньки, не отставая друг от друга, треугольником быстро двигались по ночному небу.

«Наверно, лётчик сверху видит наш костёр, — думал Гриша. — Конечно, видит. Как не увидеть!»

Но всё-таки, легонько толкнув Васю, он показал ему на небо и спросил:

— Вася, лётчик наш костёр видит?

Вася запрокинул голову и тоже посмотрел на самолёт:

— А то нет? Ему все костры сверху заметны.

— Ты кем будешь, когда вырастешь? — вдруг спросил Гриша.

Он проводил глазами самолёт. Его бортовые огни скрылись за деревьями.

Вася немного помолчал. Потом сказал твёрдо и непоколебимо:

— Когда я вырасту, я буду строить корабль, который полетит на звёзды.

— И я тоже, — сказал Гриша. — Можно?

Вася радостно воскликнул:

— Ладно, вместе будем строить!

И стал думать, какой это будет огромный корабль. Его они вместе построят на заводе: он со своим папой и Гриша со своим папой. Ведь только огромная махина сможет долететь на те далёкие звёзды. Вон на ту красную. Или, может, на ту, другую…

А та, другая звезда, на которую теперь смотрит Вася, вся переливалась и голубым, и малиновым, и фиолетовым блеском.

А Таня, слушая эти мальчишеские разговоры, эти мечты, думала: и сейчас им замечательно живётся, а что же будет через семь лет? Тогда будет так хорошо, что и представить себе невозможно.

И, может быть, не зря мечтают Вася с Гришей полететь и на ту далёкую красноватую звёздочку, или на другую, которая светится голубым блеском, или на этот тонкий серпик совсем близкой луны.

— Таня…

Вася повернул к ней голову. В его глазах золотыми искрами прыгало и плясало огненное пламя.

Что он собирался ей сказать? Да он и сам толком не знал. Может, просто хотел тихонечко шепнуть, что очень соскучился о маме и о папе, что ему уже хочется домой и что он — честное слово! — больше не будет съезжать на животе по перилам со второго этажа на первый.

Но он ей ничего не успел сказать, потому что Серёжа громко крикнул:

— А ну-ка, друзья, давайте ещё раз, напоследок, споём нашу песню!

И они запели:

Гори, наш костёр,
Пионерский костёр…

А пламя, жаркое и сверкающее, озаряло их лица.