Гори, пламя мое! (СИ)

Что одежда, что прямой контроль Праха даёт возможность в какой-то степени стать Аватаром из прошлого мира. Повелевать стихиями и не только. И эффект гораздо сильнее, чем просто использовать Прах в оружии. Но вшивание не используют из-за чрезвычайно большой сложности контроля таким образом Праха и его нанесения на одежду, а в тело… Подобных воинов раньше сравнивали со смертниками. Каждый второй умирал после применения Праха от болевого шока. Некоторые, не особо умелые пользователи Ауры, ещё и от того, что они наносили своими действиями вред телу. Современные же исследования говорят, что таким видом контроля Праха, если не овладеть им на достаточном уровне, можно навредить ещё и собственной душе. Буквально пробить её. Я улыбнулся. Последнее мне и было нужно.

Кристалл самого высококачественного огненного Праха, что когда-либо мне попадался, который я, опять же, изъял у трупа Айронвуда, пробил сердце через всё ещё открытую рану на груди. Небольшая манипуляция Аурой, чтобы активировать это таинственное вещество, и оно словно бы исчезает. На деле же Прах пробивает внешнюю оболочку души. Ту самую, которое пламя обычно перегревает, когда пытается просочиться через неё, вследствие чего я теряю сознание.

На секунду в глазах потемнело. Следом я почувствовал жар в груди. Это чувство было таким всеобъемлющим, что боли от пробивания своего сердца и даже повреждения внешних оболочек души не ощутил. Откуда-то появились силы подняться на ноги. Встать с прямой спиной и гордо поднятой головой.

Обычно пламя пытается просочится через всю внешнюю оболочку души. Сейчас же я предоставил ему свободный коридор. Прямой путь из глубин наружу. Перегрев всё равно будет, но не так быстро, как прежде.

Рукоять, что держал Озпин, начала светиться зелёным. Мгновение — и он высвобождает огромное количество силы, которую я бы назвал магией. Она была похожа на массивную волну, которая может раздавить тебя и не заметить. Только вот моё пламя не собиралось проигрывать чьей-то силе. Я ясно это чувствовал. Оно рвалось вперёд. Возможно, уже настигло бы Озпина, но, словно верный пёс, ждало моей команды, разрешения действовать.

Я поднял руку и указал пальцем в сторону бессмертного и его атаки. «Поводок» был отпущен. Сразу же за этим раздался рёв. Пламя из глубин души понеслось в сторону Озпина. Моему врагу хватило лишь мгновения для того, чтобы осознать, насколько мощную атаку я только что направил в его сторону. Магия Озпина была невероятно быстрой. За несколько ударов сердца она заполнила почти что половину его кабинета. Но мой огонь был ещё быстрее. Я атаковал позднее бессмертного, но достиг примерно тех же результатов. В итоге наши атаки достигли друг друга посередине помещения. Казалось, что содрогнулся весь Бикон или, быть может, вся гора, на которой стоит Академия Охотников.

Если магия Озпина разрушала всё, чего достигала, моё пламя действовало иначе. Оно не выжигало всё на своём пути. Понимало, кто является союзником, поэтому те же Охотники, хоть их и полностью поглотило огнём, совсем не пострадали. А вот Гримм, который тоже оказался на пути моей силы, издал душераздирающий крик. Я чувствовал, как каждая клетка этого существа сгорает. При этом от монстра ничего не остаётся. Даже пепла.

Моя сила и магия бессмертного столкнулись. Встретив препятствие, первое, что они сделали, — попытались двинуться другим путем. Это стало причиной исчезновения потолка и огромного часового механизма, что был расположен на башне Бикона.

Словно бы поняв, что они не найдут лёгкого пути к источнику друг друга, силы начали бодаться. Всего на мгновение можно было посчитать, что моё пламя и магия Озпина равны. На самом деле это было не так. Через это самое мгновение огонь из глубин души начал подавлять атаку бессмертного. Он буквально сжигал её. Я уверен: мой противник опешил и, надеюсь, испытал ужас.

Озпин продолжил бороться. Я чувствовал, что он каким-то образом усилил свою разрушительную магию. Но всё его сопротивление было тщетным. Мой огонь уже начал сжигать атаку бессмертного и не собирался останавливаться. Сейчас Озпин подкидывал в костёр дров… Это сравнение было наиболее точным.