Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип]

Я взял с собой Мак Канна, когда пошел к Рикори. Очная ставка с начальником была лучшей проверкой его искренности. Я чувствовал, что все странные явления, о которых я рассказывал, могли быть частью хитро задуманного плана, в котором мог частично участвовать и Канн. Отсечение головы куклы могло быть драматическим жестом, предназначенным для того, чтобы воздействовать на меня. Именно он привлек мое внимание к страшному значению веревочки с узлами. Он нашел иглу. Его притягивание отрезанной головой могло быть наигранным. И то, что он бросил горящую спичку, могло быть действием, рассчитанным на то, чтобы уничтожить улики. Я не чувствовал, что могу доверять своим ощущениям.

И всё-таки трудно было себе представить, чтобы Мак Канн был таким выдающимся актером и таким тонким заговорщиком. Но он мог выполнять инструкции другого человека, способного на такие вещи. Мне хотелось верить ему. Я надеялся, что он с честью выдержит очную ставку. Мне хотелось этого от всей души.

Но ничего не вышло. Рикори был в полном сознании, он не спал, его мозг был таким же живым и здоровым, как всегда. Но тело его не было свободным. Паралич продолжался, не давая ему возможности шевельнуть ни одним мускулом. Он не мог говорить. Глаза смотрели на меня — блестящие и умные, но лицо было неподвижно… Таким же взглядом смотрел он на Мак Канна.

Мак Канн прошептал:

— Может ли он слышать?

— Думаю, что да, но он не может сообщить нам об этом.

Мак Канн опустился около кровати на колени, взял его руки в свои и сказал четко:

— Всё в порядке, босс. Мы все работаем.

Это не было поведение виноватого человека, но ведь Рикори не мог говорить! Я сказал Рикори:

— Вы прекрасно поправляетесь. У вас был тяжелый шок, и я знаю причину. Я думаю, что через день-два вы сможете двигаться. У меня есть основания надеяться на это. Не расстраивайтесь, не волнуйтесь, старайтесь не думать ни о чем неприятном. Старайтесь успокоиться. Я вам дам успокоительного. Не старайтесь бороться с его действием. Спите!

Я дал ему снотворное и с удовольствием отметил его быстрое действие. Это убедило меня в том, что он меня слышал.

Я вернулся в свой кабинет вместе с Мак Канном, сел и глубоко задумался. Никто не знал, сколько времени Рикори будет парализованным. Он мог пролежать в таком состоянии от часа до нескольких месяцев. За это время мне нужно было добиться нескольких вещей.

Во-первых, установить внимательное наблюдение за местом, в котором Рикори достал куклу, во-вторых, узнать всё возможное о двух женщинах, о которых рассказывал Мак Канн, в-третьих, выяснить, что заставило Рикори отправиться в это место. Я решил временно поверить тому, что рассказал Мак Канн о кукольной лавке. В то же время я не хотел показать ему этого.

— Мак Канн, — начал я. — Установил ли ты слежку за лавкой, как мы вчера договорились?

— А то как же? Муха не вылетит из нее незамеченной!

— Было ли что-нибудь интересное?

— Ребята окружили весь квартал до полуночи. Окно было темное. Позади лавки есть помещение. Там тоже окно с тяжелыми ставнями, из-под которых видна полоска света. Около двух часов ночи явилась бледная девушка, и ее впустили, затем свет погас. Утром девица открыла лавку. Через некоторое время в лавке появилась и баба-яга. Наблюдение за ними продолжается.

— А что вы о них узнали?

— Ведьму зовут мадам Мэндилип. Девица — ее племянница. Или она так говорит. Они въехали сюда около восьми месяцев назад. Никто не знает, откуда они приехали. По счетам платят аккуратно. Денег полно. Племянница ходит на рынок. Старуха никогда не выходит из дома. Держатся особняком. Не имеют ничего общего с соседями. У ведьмы имеется ряд покупателей. Большая часть их — богатые люди. Они делают два вида кукол: обычные (и всё, что нужно для них) и особые, по которым специалистка — старуха. Соседям они не нравятся. Некоторые считают, что она торгует наркотиками. Это пока всё.

Специальные куклы? Богатые люди? Как, например, девица Бейли или банкир Маршалл? Обычные куклы для людей, как акробат или каменщик… Но и эти куклы могли быть специальными, только Мак Канн не узнал этого.

— Позади лавки, — продолжал он, — две или три комнаты. На втором этаже большая комната вроде склада. Они снимают всё помещение. Старуха и девица живут в комнатах позади лавки.

— Хорошая информация! — похвалил я. — Мак Канн, кукла напомнила тебе кого-нибудь?

Он посмотрел на меня прищурившись.

— Скажите сначала вы мне, — произнес он сухо.

— Ну, хорошо. Мне показалось, что она похожа на Питерса.

— Показалось! взорвался он. — К черту — показалось! Это была его точная копия.

— И всё же ты ничего мне об этом не сказал. Почему? — спросил я подозрительно.

— Будь я проклят! — начал он и сдержался. — Я знал, вы заметили это. Но вы были так заняты уличением меня, что я просто не имел возможности…

— Кто делал эту куклу, должен был хорошо знать Питерса. Питерс должен был позировать, как позируют художнику или скульптору. Почему он это сделал? Почему кому-нибудь может захотеться иметь свою копию в виде куклы?

— Разрешите мне повозиться с ведьмой часик — и я вам всё скажу, — ответил он мрачно.