Гори все синим пламенем (СИ)

Про то, что нас вычислят, как-то тогда никто не вспомнил. Так и побежали к лесу: впереди парни, а позади я с дымящимся как у дракона носом. Бегу и машу руками, стараясь стряхнуть ничуть не обжигающее пламя и то и дело роняя в траву огненные капли в траву. Сердце в пятках, а сфинктер сжался, так что игла не пролезет. Деревья мелькали перед лицом так, что так и не понял, как ни в одно не врезался.

- Стой! Стой! - завопил Милт.

Сур видя что, не реагирую, набрался смелости сбить с меня с ног на груду намытого ручьем речного песка. Я смотрел на то на них выпученными глазами, а парни спасали жертву огня, бодро засыпая полыхающие конечности речным песком.

- Что это было? - всплеснул руками здоровяк, когда полыхающие руки скрылись в толще песка.

- А я знаю? - решив, что все уже затухло, сбросил с себя песок: - Ебаный в рот! - изумленью моему не было предела.

Милт стянул с себя через голову рубаху и принялся сбивать пламя. Огонь вместо того что бы послушно потухнуть перекинулся на одежду и уже через мгновение парень втаптывал рубаху в песок своими очень похожими на козлиные копытами.

- Вот это ж... - эмоции у паренька плескали через край, так что продолжить предложение он не сумел.

- Ручей! Попробуй водой! - подал идей наш драчун, сопровождая свои слова притопыванием и тыча пальцем в неспешно бегущий за нашими спинами источник воды.

Я бросился к ручью и сунул руки по самый локоть. Раздалось шипение, пошел пар и конечности вроде потухли, но как только я их достал на воздух вспыхнули вновь.

- Да что же это такое! - с воплем сунул руки обратно в ручей и так и оставил.

Просидели какое-то время в нервном молчании.

- Ну, что? - пристроился рядом на корточки Милт и сунул в воду грязную рубаху.

- Не знаю. Боюсь доставать, - признался я.

- Потухло, наверное, уже, - по другую сторону плюхнулся на песок Сур.

- Наверное, уже, - скривив лицо, зло передразнил товарища: - А если ни хрена не потухло и не потухнет? Что делать? Русалкой становиться?

- У русалок титьки говорят большие, - наш старшенький тут же мечтательно закатил глаза, напрочь забыв о постигшей меня беде.

- Иди вздрочни уже и успокойся. Тебе ялда совсем думать не дает, - ворча с опаской, достал одну руку и тут же сунул ее обратно: - Горит, блядь.

- Зато у русалок манды нет, - решил огорчить товарища неумело полощущий в воде рубаху Милт.

- Как нет?! Обязательно есть! У любой бабы должна быть манда иначе это и не баба вовсе! Бабы без титек бывают, а без манды нет! - встрепенулся наш чрезмерно озабоченный друг.

- Дебилы, - констатировал факт, чувствуя, как понемногу успокаиваюсь.

Вместе с успокоением потихоньку и жар в брюхе стал уменьшаться, но это я понял не сразу.

- У тебя вроде нос дымиться перестал, - обратил внимание мелкий.

Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.

- Слава Творцу, - воздел мелкий руки к небу.

- Ага, - вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.

- Э! Э! Э! - Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.

Усталость накатывала волнами пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.

Пойманный за ухо Милт что-то сдавленно пискнул, но сути я уже не уловил. Усталость накатила с еще большей силой, и необоримо потянуло в сон. Веки отяжелели, словно каменные, а ноги отказались слушаться вовсе. Меня уложили под раскидистую березу и там и оставили под присмотром Сура. Милт же помчался в село. Парни сообразили, что дело худо и взрослых надо звать, несмотря на перспективу наказания любой суровости.

***

- Давай вставай! - обладатель до боли знакомого голоса таскал меня за ухо, грозя его сделать еще длиннее или вовсе оторвать.

- Батя, дай поспать, - я попытался отмахнуться от отца, но рука была перехвачена за запястье и больно сжата.

- Зачем сарай спалил?!

После этого вопроса припомнилось как-то все и сразу, но отвечать на четко поставленный вопрос я не стал.

- Молчишь! Да я тебя! - родитель подхватил лежавший неподалеку метровый дрын и замахнулся для удара.

- Батя, зашибешь! - стряхнув остатки, сна ужом скользнул в сторону и стартовал в сторону деревни, начав забег еще на четвереньках.

- Стой! - отец припустил за мной, но изрядно поотстал.

Бежать с тяжелой дубиной было тяжело, так что он быстро ее бросил, но даже тогда я не рискнул к нему подойти. Ведь есть еже ремень с тяжелой пряжкой на поясе, да и пустые руки у моего родителя были не легки.

В общем, так мы и проделали весь путь до дома на радость всем соседям. Дома я сам нырнул в кладовку и заперся там, так сказать во избежание воспитательного процесса. Тут же за дверью послышалась возня отца. Он подергал за ручку двери, а потом подпер ее снаружи, что бы я ни выбрался самовольно.

- Мать, Даша не выпускай! - предупредил батя свою супругу и мою матушку по совместительству, а после покинул дом.