Гори жить (СИ)

Она удивительная! Извлечение игл еще не окончено, а она заливается звонким смехом и подталкивает его здоровой ногой в ответ на шуточки. Разве так бывает через полчаса после знакомства? Чтобы развлечь ее, Майк рассказывает глупые анекдоты — а она реагирует так, будто никогда их не слышала и вообще не видала никого остроумней и веселее.

Солнце жарило вовсю, а красное пятно на месте ежиной атаки успело побледнеть, когда Майк и Джули решили покинуть пляж. Они оставили свои доски у бара, вернули целебный пинцет и пошли к жилым кварталам. Вот и коттедж, арендованный Джо. Джули живет немного дальше. Нет, провожать не нужно. Будет ли она серфить вечером? Разумеется!

Майк рассыпался в обещаниях научить ее вечером всему, что умеет сам — и стоял, глядя как она уходит. Ждал, не обернется ли? Не обернулась. Но шла так, как ходят женщины, уверенные в том, что на них неотрывно смотрят…

Задолго до наступления заката Майк, отдохнувший и повеселевший, ждал Джули на лайнапе.

* * *

Так все началось. Началось, чтобы вскоре кончиться — но при этом никогда не остыть окончательно! Потому что никакая страсть не длится вечно, а любовь… Многие ли распознают ее? Многие ли понимают ценность чувства? И уж совсем немногие знают, что полюбив однажды — не разлюбишь никогда…

С этого дня пребывание Майка в Доминикане проходило под знаком Джули. Они не расставались днем, а скоро перестали расставаться и ночью. Джо улетел в родную Шотландию улаживать какие-то дела, и Джули переселилась в их коттедж. Они попробовали вместе спать, как это издавна заведено у мужчин и женщин, и удивились: уснуть не получается…

Иногда Майк, обессиленный страстью, забывался в полусне и начинал ощущать свое увлечение Джулией подобно снорклингу у рифов. Он погружался в блаженство, словно в тихий и прозрачный океан. Кристальная толща грезящейся воды принимала его ласково и нежно, и Майк погружался в нее с чувством неподдельного и полного счастья.

Он обнимал любимую и засыпал, и во сне Джулия ощущалась им как глубокое, прекрасное, неизведанное море. С ней он открывал для себя вселенную бескрайних далей, и масштабы путались в его воображении. Он мог плыть, держа ее за руку, среди яркой подводной растительности — а мог вынырнуть вместе с ней за пределы земной атмосферы и рассматривать неторопливое кружение планет, не выпуская Джули из объятий.

Он видел себя и ее носящимися на бешеных скоростях то по воде, то по дорогам, то по воздуху среди облаков. Кипение буйных красок, от которых невозможно оторваться и на которые невозможно насмотреться, прежде не снилось Майку — а теперь перестал видеть обычные серые сны. Он тонул в любви к Джули, но тонул с таким наслаждением, какое, говорят, случается у людей в минуты полного отрешения от всех нужд и забот — в том числе и жизненно важных.

Серфинг? О да, они выплывали на лайнап вместе, но больше обнимались и целовались, почти совсем не следя за волной. Серфинг перестал занимать Майка так сильно, как когда-то: его место досталось Джули. Ром был забыт. Откупоренная мамахуана оставалась едва пригубленной и оказывалась забытой. Мэнни по целым дням скучал под балконом — а Майк и Джули подчас не выходили до вечера, да и вечером тоже не выходили — так были заняты друг другом.

День шел за днем, неделя за неделей — а Майк смотрел на Джули со все возрастающим восхищением, и пьянел от нее, и не мог ни насмотреться, ни надышаться ею. Просыпаясь ночью, он первым делом искал взглядом ее — не потому что боялся ее исчезновения, а чтоб видеть и уже от того быть счастливым. Она спала, он любовался ею — такой загадочной в синем ночном свете, такой манящей, такой желанной… И не в силах сдержать страсть, будил ее поцелуем.

Однажды Мэнни, заскучав от нескончаемого рома и томительного безделья, повез их на урок бачаты. Танец — бессловесное воплощение самых несбыточных надежд и самых жгучих желаний — понравился им обоим. Уроки бачаты они брали в местных кафешках — там, где собираются обычные доминиканцы. С них брали небольшую плату, давали Майку партнершу, Джули — партнера, и включали музыку.

Учеба шла до тех пор, пока Майк не замечал, что самодеятельный преподаватель танцев уж слишком тесно прижимается к Джули. А она — ничего, улыбалась то учителю, то своему любимому, и смущенно глядела под ноги, когда делала неверный шаг.

Ревность — откуда она только взялась? — захлестывала Майка, он сбивался с темпа, спотыкался, и в итоге поворачивал не туда, куда влекла его партнерша, а в сторону Джули.

Урок прекращался до срока; расставшись с партнером, возвращалась Джули, и они еще какое-то время смотрели на искусных танцоров. Лишь наблюдая их, Майк немного успокаивался и осознавал, что ревнует напрасно: сами доминиканцы танцуют бачату практически в обнимку — а урок Джули шел на значительном удалении учителя от ученицы.