Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.)

После бомбардировок позиций ФАПЛА, противник начал наступление. Согласно докладу Курочкина президенту Анголы, Претория сосредоточила в районе боев до десяти батальонов, включая три батальона «из Намибии», то есть из так называемых Территориальных сил Юго-Западной Африки (СВАТФ), и два батальона УНИТА, но первоначально бригады ФАПЛА успешно оборонялись[466]. Их действия подтвердили правильность позиции ГВС, выступавшего ранее против переброски сил из этого района. Однако противник все же смог занять Кувелай и нанести поражение находившейся там 11-й бригаде[467].

Развитие событий вновь выявило разные подходы со стороны Курочкина и «Поло», который предложил отвести три ангольских бригады севернее, где им могло быть обеспечено прикрытие с воздуха. Генерал Константин», однако, полагал, что было бы ошибочно покидать хорошо оборудованные позиции и что эти бригады были достаточно сильными, чтобы отразить наступление даже большего по численности противника.

Действительно, сопротивление, оказанное ангольскими войсками интервентам в конце 1983 г. и начале 1984 г. было сильнее, чем ранее. Генерал Констанд Фильюн, в то время командующий САДФ, сетовал на то, что оно было «неожиданно мощным»[468]. «Педале» поддерживал ГВС в этом вопросе, по его собственным словам, он не мог понять стратегию кубинского командования, предлагавшего отвести все силы на вторую линию обороны[469]. Однако именно эта стратегия была подтверждена в послании Кастро душ Сантушу, с которым «Поло» ознакомил Курочкина 7 января 1984 г. Кубинский лидер полагал, что «единственно разумным и правильным будет в данном случае отвод бригад ФАПЛА с юга поближе к Жамба, Маиала и Лубанго, где им могут оказать помощь кубинские войска». Кроме того, Фидель утверждал, что авиация, базирующаяся в Лубанго, не может действовать в районе Кахама, Мулондо и Кувелай из-за слишком большого расстояния и лучших тактико-технических характеристик самолетов противника[470].

Это послание Кастро было ответом на запрос душ Сантуша мнения Гаваны и Москвы о сложившейся ситуации. Позиция советского руководства была весьма отличной: «Ни в коем случае не отводить бригады Пятого ВО [военного округа]… Ни в коем случае не отдавать юаровцам территорию до рубежа Мосамедиш-Лубанго-Менонго, т. к. это чревато политическими последствиями»[471]. Напротив, Москва рекомендовала укрепить эти бригады, создав две или три тактических группы, желательно с привлечением кубинских войск – танкового батальона и мотострелкового батальона на БТР в каждой группе. Кроме того, она полагала, что авиация в состоянии вести воздушные бои над Кахамой и Мулондо, и это мнение также разделял «Педале»[472].

В беседе с ангольским министром обороны ГВС, ссылаясь на просьбу командующего военным округом и «всех бойцов 53-й бригады», предложил отменить приказ о ее отводе. «Педале» ответил, что приказ уже отменен, хотя все же требовалось подготовить запасные позиции[473].

Решение об отводе было принято по совету «Поло» после того, как бригада подверглась бомбардировке с воздуха, в результате которой четыре солдата было убито и шесть ранено. Курочкин был достаточно резок: «Поло» вмешивается не в свои дела, давая советы об отводе 53-й бригады, не посоветовавшись с ГВС»[474]. (Действительно, это было нарушением правила, которое, как отмечало выше, было установлено самой Гаваной. «Вопросы отвода бригад Пятого ВО на северные рубежи – не в компетенции ГВС и ККВМА [командующего Кубинской военной миссией в Анголе]», – заявил он генералу Авиле Трухильо, начальнику штаба этой миссии, 9 января[475].

Естественно, что такая позиция Курочкина не нравилась кубинскому командованию в Анголе. Много позже он говорил в этой связи: «Кубинцы “накапали” на меня…»[476]. В беседе с автором генерал хотя и использовал более вежливые слова, но был достаточно откровенен: «Отношения с кубинцами первоначально складывались непросто. Вплоть до того, что через свое руководство в Гаване кубинцы выразили недовольство моей деятельностью, и тогда из Москвы была направлена серьезная комиссия во главе с тогдашним заместителем начальника генерального штаба генералом армии Варенниковым. Эта комиссия (она состояла из 11 человек, прибыла 13 января и провела в Анголе несколько недель) облетела все военные округа, познакомилась с работой наших специалистов и пришла к выводу о том, что я занимаю правильные позиции»[477]. (Именно в это время автору довелось впервые встретиться с Варенниковым и Курочкиным, хотя цель нашего пребывания в Анголе была очень далека от кубино-советских «разногласий», и о ней будет сказано позднее.)