Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.)

Это не должно было быть неожиданностью, потому что на своем III съезде в феврале 1977 г. Фронт принял решение реорганизоваться с «марксистко-ленинскую» Партию ФРЕЛИМО. Нужно подчеркнуть, что выбор в пользу социализма был сделан самими мозамбикскими руководителями, хотя, по словам Виейры, на них повлияли и слова маршала А. А. Гречко, который, беседуя с министром обороны Мозамбика А. Чипанде и членами военной делегации за год до этого, буквально накануне своей скоропостижной кончины предлагал не скрывать своих намерений. «Он сказал нам, что настало время заявить о нашем истинном цвете, поскольку все знают, что мы строим страну на принципах социализма… Мы долго обсуждали это. Эта дискуссия внесла вклад в решения, которые мы приняли позднее на III съезде»[669].

На праздновании независимости Мозамбика Машел назвал социалистические страны «естественными союзниками» своей страны. Эта формулировка отнюдь не исходила из Москвы. Напротив, она весьма смущала двух сотрудников МИДа, заблаговременно прибывших в Мапуту в связи с подготовкой к подписанию Машелом и Подгорным Договора о дружбе и сотрудничестве. Однако «то ли их так строго проинструктировали, то ли у них в генах был заложен неисправимый бюрократизм…, но всякое разумное предложение мозамбикцев заставляло их лихорадочно копаться в папке с образцами и если они не находили прецедента, категорически отвергали инициативу… Один момент так и остался несогласованным. Идиотизм с нашей стороны был очевиден. Друзья предложили написать о Советском Союзе как о естественном союзнике. Даже мое поручительство в том, что это слово не вызовет возражений, не помогло. Только при окончательном согласовании с участием уже заместителя министра Л. Ф. Ильичева выражение “естественный союзник” было оставлено в тексте Договора о дружбе и сотрудничестве»[670].

Наряду с договором были подписаны и другие соглашения, однако, по словам Евсюкова, «…мозамбикская сторона не оказалась готовой подписать документ о сотрудничестве в военной области»[671], хотя советская делегация включала первого заместителя министра (позднее – министра и маршала) C. Л. Соколова. Причиной было то, что проект соглашения включал пункт в возможности захода в порты Мозамбика кораблей советского ВМФ. Однако мозамбикцы настаивали на гарантиях от возможных ответных действий Претории, а поскольку не получили их, то и воздержались от подписания[672].

Но положительный эффект от визита Подгорного был во многом утрачен после того, как менее чем два месяца спустя он был довольно бесцеремонно заменен на посту Председателя Президиума Верховного Совета Брежневым.

Неподписание соглашения по военным вопросам отнюдь не означало, что сотрудничество в этой области не о существлялось. Еще ранее, в апреле 1976 г., делегация во главе с А. Чипанде вела переговоры с маршалом А. А. Гречко. Как уже упоминалось, он умер через несколько часов после их первой встречи, но переговоры были успешно завершены[673]. Мозамбику был предоставлен кредит для приобретения советских вооружений, в том числе самолетов и средств ПВО[674].

Более того, советские военные корабли все же стали заходить в порты Мозамбика, в частности, вскоре после нападения южноафриканских коммандос в январе 1981 г. на Матолу, пригород Мапуту, где от их рук погибло 15 членов АНК. Выступая месяц спустя, на очередном съезде КПСС, Марселино душ Сантуш не только удивил многих присутствовавших, передав им «пролетарский привет от коммунистов и трудового народа Мозамбика», но и приветствовал начавшийся «официальный визит в порты нашей страны советских военных кораблей» как «выражение подлинной солидарности. Социалистический Мозамбик не одинок. Пусть империализм знает это»[675].

В мемуарах Евсюкова содержатся некоторые заслуживающие внимания наблюдения о работе советских представителей в Мозамбике: «Некоторые из них, к примеру, сотрудники КГБ, часто пытались продемонстрировать свое особое положение и даже независимость. Как правило, все простые работники посольства и ведомств догадывались, кто эти люди, а следовательно, иностранной разведке было нетрудно вычислить наших сотрудников КГБ. Чувство безнаказанности и принадлежности к высокому властному органу портило людей и мешало делу, которому они служили.

В лучшую сторону в этом отношении отличались представители ГРУ Генштаба Вооруженных Сил. Их отличала скромность и дисциплинированность. Мягко говоря, представители КГБ и ГРУ в какой-то мере странно конкурировали и, по-видимому, на этой почве недолюбливали друг друга. Большого вреда это не приносило, но иногда их информация здорово расходилась, особенно в оценках, выводах и рекомендациях»[676].