Горячая линия

Он потом уснул очень быстро. А она не смогла. Так всю ночь до утра и прокрутилась. Непривычно было, что кто-то рядом. Похрапывает… И каждый раз тянется обнять, каким бы боком она к нему не повернулась. Варя с удивлением поняла, что рука человека, оказывается, может быть очень тяжелой. И нога. Он ведь и ногу поверх ее бедер закидывал. Щекотал волосками, которых на его теле было в избытке, и, что удивительно, ей даже это нравилось. Низ живота сладко сжимался. Несмотря на дискомфорт и даже легкую боль, которыми с непривычки для нее обернулась их близость, тело требовало повторения. Варя томилась. Вздыхала. То натягивала на себя одеяло, то раскрывалась вновь. И много думала. Прокручивала в голове, как все было. Их разговоры. Первую встречу. Смаковала то впечатление, что он на нее произвел. Вспоминала его походку, мимику, жесты. Привычку смотреть из-под насупленных бровей. Объективно ей понравилось в нем все. Вообще все. Она бы, может, исправила лишь манеру Захара очень прямо излагать свои мысли. Хотя, если говорить откровенно, и в этом тоже был свой большой плюс. Вот если бы он еще так сильно ее этим не смущал — было бы вообще здорово. А с другой стороны, не будь этого стеснения, вряд ли бы его слова так сильно на неё подействовали. Тут как раз весь смысл был в их запретности. И примитивизме, от которого в современном до зубовного скрежета политкорректном обществе уходили. Может быть, жизнь на улице отбросила Захара в развитии к неандертальцам? Варя улыбнулась.

Понимая, что уже не уснет, осторожно выбралась из его объятий и пошлепала в ванную. Хотелось прихорошиться к тому времени, как Захар проснется. Ей хватило уже того, что он на нее зареванную насмотрелся. Варя закрыла дверь в ванную. Плеснула в лицо воды. Каждый раз, когда она вспоминала о том, что побудило Захара прийти, её настроение резко портилось. Как бы она ни была счастлива от того, что он рядом, не думать об Алле не получалось. Сердце сжималось от боли и чувства вины, с которыми было не так-то просто справиться. Варе было неловко от того, что её жизнь стала налаживаться в тот момент, когда жизнь другой молодой женщины оборвалась. Хотя, конечно, Захар был прав, и винить себя в этом было неправильно.

Варя быстро помылась. Вспомнила, что не приготовила себе чистую одежду, обмоталась полотенцем и на цыпочках вернулась в комнату. Стараясь не шуметь, достала белье и симпатичное домашнее платье, которое ей подарила мама на Новый год. Оделась. Расчесала волосы. И не зная, что делать дальше — она никогда не просыпалась с мужчиной — села на краешек дивана.

— Ну, ты еще долго будешь меня разглядывать, м-м-м, Варвара?

— Ой! Я думала, вы… то есть ты спишь.

— Я так и понял, — хмыкнул Захар и потянулся, так что хрустнули кости. Зевнул. — А ты чего вскочила? На работу, что ли?

— Нет. Не спалось просто. А от работы меня на сегодня освободили.

— Что так? — Захар, наконец, открыл глаза. Еще немного мутные со сна, но все такие же внимательные. Смущающие её просто невозможно.

— Из-за Аллы. Кир Саныч решил, что мне лучше пропустить пару смен. И прийти в себя.

— Значит, мы оба сегодня бездельничаем. Чем думала заняться?

Варя пожала плечами. Захар сел. Одеяло съехало, оголяя его грудь.

— Это же непредвиденный выходной. Никаких планов на него у меня нет. Может, схожу в магазин. В холодильнике мышь повесилась. А ты… ты, наверное, голоден? Я могу оладушков испечь. Если мука не закончилась. Ты останешься на завтрак?

— Угу. А потом, наверное, буду кран чинить.

Захар поднялся с дивана.

— Мой кран?

— Ага. Что тебя удивляет?

— Ничего, — затрясла головой.

— Вот и славно. Ну, что ты сидишь? Дуй завтрак готовить. А я пока в душ. Попотеть-то ты меня заставила знатно. А, Варвара? — Проходя мимо, Захар сжал в ладони ее ягодицу. Варя закусила губу и отвернулась. Она решила, что лучшая тактика, когда он намеренно ее смущает — молчать. Иначе все равно проиграет. Ей пока недоставало опыта в таких беседах. Но это вовсе не означало, что они ей не нравились. На двадцать пятом году жизни Варя поняла, что все это время в ней жила ужасная распутница.

— Зубная щетка в ящичке справа. А полотенце чистое на крючке, — откашлялась и юркнула прочь из комнаты.

К счастью, и мука, и полбутылки кефира нашлись. Оладушки вышли пышные, но не слишком аккуратной формы. Ее руки взволнованно дрожали, когда она выкладывала тесто на сковороду. Захар вернулся, когда она переворачивала уже третью партию. Все такой же небритый, но с мокрыми приглаженными волосами. В джинсах и с голой грудью. Раньше он бы вот так околел. Да и она бы в своем ситцевом платье тоже. Но за ночь воздух в квартире успел прогреться. Варя не могла нарадоваться теплу. Оно будто изнутри заставляло ее оттаивать.

— Там в кладовой есть варенье. Клубничное и абрикосовое. Выбери на свой вкус, хорошо?

— А ты какое любишь больше?

— Клубничное.

Захар кивнул. И принес банку клубничного.

— Неужели ты сама закатывала? — спросил и под удивленным взглядом Вари принялся открывать и закрывать ящички. — Открывалка, где? — поинтересовался прежде, чем она успела спросить, что же он ищет.