Горячая шестерка

– Это от меня. Я сидела на сосне за домом Ганнибала, теперь не могу избавиться от смолы, налипшей на волосы.

Я увидела, как Рейнджер улыбнулся в темноте. Услышала его тихий смех.

Я села.

– К Ганнибалу заезжала дама. Приехала около десяти вечера в черном «БМВ». Пробыла у него минут десять, отдала письмо и уехала.

– Как она выглядела?

– Короткие светлые волосы. Стройная. Хорошо одета.

– Номер машины записала?

– Да, записала. Пока не было возможности проверить.

Он отпил глоток кофе.

– Что-нибудь еще?

– Он вроде бы как меня видел.

– Вроде бы как?

– Я упала с дерева к нему во двор.

Улыбка исчезла.

– И?

– Я сказала, что ищу кота, но не уверена, что он поверил.

– Если бы он знал тебя лучше... – сказал Рейнджер.

– А во второй раз он поймал меня на дереве, вытащил пушку, ну, я соскочила и убежала.

– Быстро сообразила.

– Слушай, – сказала я и постучала пальцем по своему лбу, – здесь еще не все травой заросло.

Рейнджер снова улыбался.

Глава 5

– А я думала, ты кофе не пьешь, – сказала я Рейнджеру. – Ведь, если мне не изменяет память, тело твое – храм и все такое прочее...

Он отпил еще глоток кофе.

– Это всего лишь маскировка. Подходит к моей стрижке.

– Ты потом станешь отращивать волосы?

– Возможно.

– И тогда перестанешь пить кофе?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – заметил Рейнджер.

– Просто хочу разобраться.

Он свободно развалился в кресле, вытянув длинные ноги и положив руки на подлокотники, и не сводил с меня глаз. Поставил чашку на кофейный столик, поднялся с кресла и остановился около дивана. Наклонился и легонько поцеловал меня в губы.

– Пусть некоторые вещи так и останутся тайной, – сказал он и направился к двери.

– Эй, подожди минуту, – заторопилась я. – Мне продолжать следить за Ганнибалом?

– А ты можешь делать это так, чтобы он тебя не пристрелил?

Я скорчила рожу в темноте.

– Вижу, – сказал он.

– Морелли хочет с тобой поговорить.

– Я позвоню ему завтра. Может быть.

Входная дверь открылась и щелкнула, закрываясь. Рейнджер ушел. Я протопала к двери и заглянула в «глазок». Рейнджера нигде не было. Я снова набросила дверную цепочку и вернулась на диван. Взбила подушку и забралась под одеяло.

И стала думать о поцелуе. Как я должна его воспринимать? Дружеский, сказала я себе. Это был дружеский поцелуй. Никакого языка. Без лапанья. Без скрипа зубов от неконтролируемой страсти. Дружеский поцелуй. Вот только дружеским он мне не показался, он показался мне... сексуальным.

Черт!

* * *

– Что бы ты хотела на завтрак? – спросила бабушка. – Как насчет вкусной теплой овсянки? Моя бы воля, я бы доела пирог.

– Ладно, – сказала я, – каша подойдет.

Едва я успела налить себе кофе, как раздался стук в дверь. Я открыла, и в квартиру ворвалось что-то большое и оранжевое.

– Милостивый боже! – удивилась я. – Это еще что такое?

– Золотистый ретривер, – пояснил Саймон. – В целом.

– Не великоват ли он для золотистого ретривера?

Саймон втащил в прихожую пятидесятифунтовый мешок еды для собак.

– Я купил его за фунт, и они мне сказали – золотистый ретривер.

– Ты же говорил, что собака маленькая.

– Я соврал. Подай на меня в суд.

Пес рванул на кухню, сунул нос в бабушкин пах и шумно потянул носом.

– Надо же, – заметила бабушка. – Похоже, мои новые духи делают свое дело. Надо будет испробовать их на собрании в Ассоциации пенсионеров.

Саймон оттащил пса от бабушки и протянул мне большой бумажный пакет.

– Здесь его вещи. Две миски, лакомства, игрушка для жевания, щетка и приспособление для сбора какашек.

– Приспособление? Послушай, подожди...

– Я побежал, – сказал Саймон, – а то опоздаю на самолет.

– Как его зовут? – крикнула я ему вслед.

– Боб.

– Надо же, – глубокомысленно заметила бабушка. – Собаку зовут Боб!

Я налила Бобу в миску воды и поставила на пол в кухне.

– Он пробудет здесь только пару дней, – сказала я. – Саймон заберет его в воскресенье.

Бабушка оглядела мешок с собачьим кормом.

– Что-то великоват мешочек на два дня.

– Может, он много ест.

– Если он съест все за два дня, тебе никакое приспособление не понадобится, – заметила бабушка. – Тут потребуется лопата.

Я отстегнула поводок и повесила его на крючок в прихожей.

– Ну, что же, Боб, – сказала я, – все будет нормально. Мне всегда хотелось иметь золотистого ретривера.

Боб замахал хвостом, переводя взгляд с меня на бабушку.

Бабушка положила нам всем овсянки. Мы взяли свои тарелки и пошли к столу, Боб же остался есть свою порцию на кухне. Когда мы с бабушкой туда вернулись, миска была пуста. Как и картонная коробка, в которой лежал пирог.

– Наверное, Боб любит сладкое, – сделала вывод бабушка.

Я погрозила ему пальцем.

– Это невежливо. К тому же ты растолстеешь.

Боб завилял хвостом.

– Похоже, он не слишком умный, – предположила бабушка.

Достаточно умный, чтобы слопать пирог.

У бабушки на девять часов был назначен урок вождения.

– Меня, скорее всего, весь день не будет, – сообщила она. – Так что не волнуйся. После урока я собираюсь в магазин с Луизой Грибер. Потом мы хотели посмотреть еще несколько квартир. Если хочешь, я могу заехать и купить фарша. Я хотела на ужин сделать биточки.

Я почувствовала угрызения совести. Бабушка взяла на себя всю готовку.