Горячая земля

— Приказываю мириться! — рявкнул Дружинин и при этом так стукнул кулаком по столу, что оба противника замерли на полуслове. — Нашли время ссориться… Ключников, сейчас же протяни руку Вере. Вера, извольте улыбнуться Ключникову. Да улыбайтесь же, когда вас просят!.. Нет, нет, не так кисло, а как следует — приветливо, дружелюбно!

Спорщики невольно подчинились. Ключников протянул руку Вере.

— Ну вот, наконец-то! — удовлетворенно проговорил Дружинин. — Теперь садитесь и спокойно рассказывайте, что делается в шахте. Как выбросы горячих газов? — Он перешел на обычный суховатый тон делового инженера.

— Тот же горячий слой, и чем дальше, тем хуже… — начал было Ключников, но его прервали мелодичные гудки, раздавшиеся из громкоговорителя радиоустановки.

— Москва!.. Вадим, будь любезен, попроси сюда Медведева. Должен быть серьезный разговор, — быстро сказал Дружинин.

Ключников поднял трубку телефона, чтобы позвонить Медведеву, но в этот самый момент дверь открылась и в комнату вошел парторг.

Дружинин повернул переключатель. Экран замигал, и на нем возникло взволнованное лицо Марины. Она работала теперь у заместителя Дружинина — Рашкова.

Дружинин указал Медведеву на кресло и дал понять жестом Вере и Ключникову, чтобы они не уходили.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! — Марина улыбнулась с экрана. — С вами будет говорить Рашков. Срочное дело.

На экране появилась грузная фигура Рашкова.

— Опять неприятности, Алексей Алексеевич! — начал Рашков обиженным тоном. — Я вам говорил, что вы слишком рано выезжаете, так оно и вышло. А теперь мне приходится расхлебывать кашу, которую вы заварили…

— Что именно вышло? Прошу вас, говорите яснее и короче! — прервал Дружинин.

— Ученый совет рассматривал кривые повышения температуры в шахте и пришел к выводу, что при таком быстром нарастании температуры работать по прежнему проекту нельзя. Нужно переделывать проект и приспособить его к новым условиям. — Рашков сделал паузу, опасливо посмотрел на Дружинина и закончил скороговоркой: — Ученый совет решил передать этот вопрос в Академию наук. Назначается комиссия геофизиков и инженеров, которая поедет на остров. Впредь до выяснения вопроса наши кредиты, вероятно, будут сокращены.

— Так… — сказал Дружинин голосом, полным ярости. — И вы молчали, Рашков? Хотя знали, что непредусмотренное повышение температуры породы работает на нас и дает возможность сделать шахту на два километра короче. Ведь этим уменьшением глубины и сокращением объема работ и ограничивается вся переделка проекта. Вы же инженер, Рашков!

— Я ничего не мог поделать, — Рашков развел руками. — Осторожность — святое дело, против нее не приходится возражать.

— Это не осторожность, а трусость! — воскликнул Дружинин. — Что же вы все-таки сказали?

— Я сказал, — Рашков пожевал полными губами, — что будущее, конечно, покажет, кто прав. Но, знаете, ничто не помогло: пришлось согласиться, что и в данном вопросе вы, по обыкновению, увлеклись…

— Я понимаю: вы отстаивали меня изо всех сил, — со злой иронией сказал Дружинин.

— Вот именно, — обрадовался Рашков. — Но, к сожалению, тщетно…

— Все ясно, — понимающе сказал Медведев. Он внимательно прислушивался к разговору.

— Попросите, пожалуйста, Марину, — обратился к Рашкову Дружинин.

— Еще два слова, — заторопился Рашков, видя, что Дружинин не хочет больше с ним разговаривать. — Я должен довести до вашего сведения… Конечно, я не хотел бы, но это моя обязанность. Это касается секретаря Ученого совета Климовой. Удивительная недисциплинированность и бестактность, прямо удивительная…

— Да в чем же, наконец, дело? Говорите толком! — не выдержал Дружинин.

— Она выступала по поводу температуры почвы н вечной мерзлоты на острове, не узнав моей точки зрения. Говорила с таким апломбом, словно академик. Оспаривала мнения авторитетов, позволила себе поднять на меня голос, а потом расплакалась. На некоторых членов Ученого совета это подействовало: они заявили особое мнение… Теперь, вопреки моему распоряжению, собирается лететь к вам на остров. Говорит, что ей Академия наук дает командировку. Так вот, если приедет, вы ее проберите. Пусть не забывается в другой раз…

— Попросите Марину, — нетерпеливо повторил Дружинин, прерывая его.

Рашков ретировался. Он достаточно хорошо знал Дружинина. На экране снова появилось лицо Марины. Она оглянулась и, понизив голос, заговорила с несвойственным ей жаром:

— Что здесь вчера делалось, прямо ужас! Люся обозвала Рашкова на заседании Ученого совета трусом. Прямо в лицо заявила, что он срывает все дело. Потом назвала его мельницей, которая машет крыльями от каждого порыва ветра, а летать не может. Дым коромыслом!

— Молодец Люся! — в один голос сказали Дружинин и Медведев.

— Потом помчалась к Шелонскому, он был болен и на заседании не присутствовал, побежала разыскивать. Казакова…

— Не знаете, нашла она его? — быстро спросил Дружинин.

— Нашла, конечно, вы, кажется, знаете Люсю. Ездила с ним к Хургину и в Академию наук. Сегодня сидела и что-то писала, потом опять умчалась в академию. Рашков объявил ей выговор.