Горячее лето 42-го

Вскочил на танк, внутри пахло свежей кровью, это нормально, вон, после излечения бойцов четыреста одиннадцатой стрелковой дивизии внутри танков все было забрызгано кровью, лужи плескались на дне, сгустки подсохших потеков. В общем, мрак. Я стал покупать канистры с бензином и ставить на корме, пока там не оказалось двенадцать. Генерал кликнул излеченных, несколько поднялось на крылья, им подавали канистры, и они заливали бензин в баки. Как я понял, летчиков среди привезенных генералом ранбольных было не так и много, семеро. Остальные танкисты и командиры разных родов войск, а вот бойцов не было, ниже младшего лейтенанта никого. Значит, генералу все же пришлось делать выбор. Сомневаюсь, что в госпитале были одни только командиры увечные. С другой стороны, я его понимал и уважал, это его выбор, он его сделал и исполнил, и получил то, что хотел. Живого и целого сына. Остальные для него бонус, приятно, но не более. Все ради сына. А пока шла заправка, я попросил генерала отойти, и мы стали прогуливаться в стороне:

– Товарищ генерал, вчера днем я уничтожил два аэродрома, штурмовики с разведчиками и бомбардировщики с истребителями. Так что на этом участке фронта должно некоторое время быть снижение активности вражеской авиации. Брешь, конечно, они быстро закроют, вот я насчет этого и хочу поговорить. Атаковать танками аэродром проблем нет, опыт у меня большой. Я уничтожаю личный состав, без специалистов самолеты в воздух не поднять, так что при атаке обычно техника у меня на втором месте. Вот и предлагаю вам договориться о связи, я сообщу координаты после захвата аэродрома, и что есть в трофеях, а вы присылаете своих людей, тех же безлошадных летчиков, и они перегонят трофеи к вам. Воздухом. Как вы на это смотрите?

– Крайне положительно. Честно скажу, от корпуса мало что осталось. Это секретная информация, но сообщу, едва ли наберется больше пяти десятков машин разных типов во всех полках. Так что ждет мой корпус расформирование.

– Отлично. Этим днем я планирую уничтожить немецкий моторизованный батальон, он тут в тридцати километрах на ночь встал, а следующей ночью, то есть меньше чем через сутки, ожидайте меня на канале, обговорим каком. Также обговорим кодовые слова, чтобы было понятно, что захватил и сколько летчиков нужно. Надеюсь, с немецкой техникой разберутся, смогут поднять в воздух?

– Разберутся. Я безлошадных в тыл еще не отправил, была надежда на новые машины, но мне уже намекнули, что нет их.

– Тогда идем к карте, на немецких стоят отметки, где аэродромы, выберем, заодно покажу, какие уничтожил.

– Добро, лейтенант.

Я на корме танка расстелил карты и, подсвечивая фонариком, описал, как захватил и уничтожил. Карты я подарил генералу, они имели множество отметок, с обозначением немецких частей с опозданием в сутки. Пусть многое уже наверняка поменялось, все же те наступали, а наши отходили, но все равно ценность та имела. Также выяснилось, что Лазареву нужны истребители, специализированные разведчики и штурмовики, именно в такой последовательности. От бомбардировщиков тоже не откажется, но штурмовики нужны больше для штурмовки немецких колонн. С бензином проблемы, то, что захватят у немцев – это мизер, но он собирался потрясти тылы, добудет, главное, чтобы я сдержал обещание. Так как мне было известно, какие типы самолетов и где дислоцируются, то Лазарев выбрал для захвата первый аэродром, он находился в двухстах километрах от нашего местоположения, и там должно быть больше восьмидесяти «лаптежников». А генерал эти самолеты уважал, на данный момент они соответствовали своим боевым качества, хотя и начали уже устаревать. Ну и второй аэродром с истребителями, три десятка, целый полк. Там же дислоцировалась группа воздушной разведки. Вот сколько машин у немцев – неизвестно. Дальше мы обговорили, какой канал будет, и кодовые слова, написав на двух листах. Меня одно радовало. Генерал не спрашивал, как я отсюда доберусь до нужного аэродрома, сказал сделаю, значит, так и будет. В мои возможности явно верил. А когда закончили, то я купил в магазине пистолеты, американские «Кольты 1911» с ремнями, подсумками под запасные магазины, кобурами, и одарил всех, кого генерал привез, включая его самого. Ну и Корнею подарил, чтобы обделенным себя не чувствовал. К каждому пистолету по две сотни патронов в пачках. Люблю крупные калибры, это, видимо, профессиональная деформация как у танкиста, оттого «кольт» и жаловал. Сам генерал, перед тем как уйти в салон самолета, обнял меня и сказал:

– Спасибо за сына и парней. Ты ведь моего сына второй раз спасаешь. В плену он был, в минском лагере, а ты его тогда освободил. Он после твоей гибели поклялся мстить немцам, восемнадцать сбитых у него, официально подтвержденных, перед ранением успел Звезду Героя получить.

– На то мы и братья-славяне, чтобы друг другу помогать, – ответил я.