Горячее лето 42-го

За холмами, откуда атаковала город эта румынская бронедивизия, начала работать артиллерия. Подумав, я стал маневрировать на окраине. Тяжелые «чемоданы» поднимали огромные столбы земли в воздух, поэтому я погнал японца вперед, решив его потерять в бою. А вот немецкие танки к себе не подпускал, зайдут с кормы и расстреляют, там броня тоньше, и подожгут. В упор их пушки с броней справятся. А японца я решил разменять на арту и накрыть артиллерию противника. Одной установки мало, но хотя бы снижу огонь, постепенно выбивая расчеты. К моему удивлению японец продержался десять минут, он уже дошел до границы в семьсот метров, но дальше я его не отправлял, и так, маневрируя своими многочисленными башнями, постоянно работал, потери румыны несли от его огня просто чудовищные. Танков горело уже пять десятков, еще двадцать встали с разбитыми гусеницами. Это работа моих крупнокалиберных пулеметов. На их счету теперь полтора батальона пехоты с разной техникой и двенадцать танков. Бронетранспортеры я не считаю. Хватало баллов на замену орудия, что я и сделал. Ну и всякие опции для него приобрел. А орудие в сто пятьдесят миллиметров. Укороченное, но мощное. Исследовал, купил и установил, так что теперь оно грохотало. А все же спалили танк, прорвался взвод, отмечу, не румын, а немцев, у того как раз часть пулеметов перезаряжались, и закинули мину на моторное отделение. Положили всех, но танк загорелся. Я восстановил, но он словил в борт снаряд и взорвался от детонации боекомплекта. Я тут же достал арту, американскую, седьмого уровня, и она заработала по артиллерии противника. Теперь вися над вражескими батареями, я их отлично видел. Стояли рядом друг с другом без укрытий, явно с ходу развернули на огневые. Так что я клал снаряд меж двух орудий, и разрывы мощных фугасов выносили расчеты.

Танковую атаку противника я остановил. Румыны на удивление упертыми оказались, но все же дрогнули от таких потерь. Все танки встали и не могли двинуться. Половина из сотни горела, но другие еще стреляли. А остановил просто – сбил гусеницы зенитными пулеметами, и теперь орудия ИСа и китайца грохотали, не переставая, уничтожая их. Атаковать я не спешил, пока не выбью все танки, так что от снарядов серые коробки бронемашин противника буквально разваливались. Многие обездвиженные танки румыны бросили, однако пулеметы работали, и я старался не упустить танкистов.

Закончив с бронесилами, похоже, у Манштейна это были последние танки, те самоходки, что атаковали аэродром, и эти больше я не видел. В городе против меня одиннадцать броневиков использовали, половина бывшие советские, но и все. В общем, решив проблемы с танками, их теперь только на металлолом, я двинул обе свои машины вперед, арта следовала метрах в ста позади. К слову, мне гусеницы сбивали постоянно, башни болванками клинили, повреждения приборам наблюдения и зенитным пулеметам наносили, близкие разрывы артиллерийских снарядов тоже не радовали, хорошо прямых накрытий не было. Спереди у танков на лобовой броне все в рытвинах от попаданий и торчали болванки, но пробитий нет. Хотя от брони окалина и отлетала, я лечился аптечкой, а теперь двинул вперед. И дивизия, которая уже потеряла наступательный порыв, стала отходить. Да побежала. Она уже потеряла один полк полностью и два батальона во втором полку. Третий в бой еще не был втянут. Найдя штаб дивизии, – рядом машины легковые, штабные и радийные, точно он, – арта пару фугасов там положила, чтобы расстроить управление дивизией. Хм, а больше против меня никого не было, видимо вблизи только эта часть, явно следовавшая к Севастополю для участия в последнем штурме. Усиление Манштейну.