Горячее лето 42-го

Летчиков набралось пятьдесят два. Половина из морской авиации. Тут и штурманы, и борт-стрелки. Но всех я забирал, отобрав у полковника два грузовика. Мне же надо их на чем-то везти. Он себе еще подберет, войск в этих краях мало, в основном у Плоешти сосредоточены, у столицы и у портов. Можно активно беспредельничать, да и силы в его руках солидные сосредоточены, усиленный полк, по сути. Выделял я им патроны и продовольствие, да и медикаменты, два грузовика медикам отдали, до четырех с половиной часов возились, шестнадцать миллионов семьсот двадцать тысяч на все закупки ушло, после чего мы стали прощаться. С полковником мы отлично пообщались, я дал ему комплект карт, и мы даже смогли прикинуть их маршрут до границ с Союзом. Уничтоженные мной мосты я отметил, а потом и до передовой, он планировал к заморозкам, если все удастся, к фронту выйти. Я на прощание всем командирам кроме биноклей и планшеток выдал устав Советской армии от сорок пятого года и методички по партизанским и диверсионным действиям, может, кому и пригодятся. А мы, собравшись, покатили к выезду, батальоны тоже уходили. По трем разным дорогам. Мы тут еще два налета пережили, сбив всего три самолета, с высоты бомбили, а потом долго разведчики, наблюдая, крутились. Армейские части дважды совались, но арты их уничтожили, с гарантией, как и пять небольших разведгрупп, так что больше не лезли, положившись на воздушную разведку.

Двигались колонной, сначала обе арты, отстав метров на двести, мой танк и за ним оба грузовика с летчиками. Как я уже говорил, я взял всех, не только кто умеет управлять самолетами, но и всех штурманов и борт-стрелков. Вообще там некрасивая история произошла перед отъездом. В основном освобожденные бойцы горели зеленым, и красных не было, все не так плохо, просто среди освобожденных было три десятка что горели оранжевым цветом, ну нейтральны они, я вполне понимаю, однако претензий у меня к ним не было, тем более тоже с охоткой принимали форму, оснащение и оружие, вставая в строй формирующихся батальонов. Двое даже цвет на зеленый поменяли. Среди нейтралов было два командира – один ротный старшина, занявший тут ту же должность, и капитан. Как чуть позже оказалось, связистом он был. Когда мы прощались и я направился к своему танку, то отметил, что в кузове одного из грузовиков горел кто-то оранжевым цветом, а я ранее уже отметил, что все летуны зеленые. Пришлось выгнать летчиков наружу, и я обнаружил в кузове этого капитана. Как летчики объяснили, он сказал, что я беру его с собой. Вскоре подошедший полковник, морщась, выяснил у него, а капитан орал как истеричная баба, что он желает к нашим как можно быстрее добраться, а воздухом это точно выйдет скорее. В общем, в рейд он не хочет. Так что его за шкирку и увели. А полковник оказался жестким человеком, хлопнул выстрел, и оранжевая метка погасла. Как дезертира расстреляли. Вот на такой ноте мы и расстались.

Похоже, румыны и немногие немецкие войска, что тут находились, просто не знали, что с нами делать, потому как серьезного сопротивления я так и не встретил. Скорее всего, местное командование срочно связалось с генералами вермахта, которые уже имели со мной дело, и получили нужные советы. То есть вскоре заговорили дальнобойные орудия, не знал, что они тут есть, предполагал, что зениток много, но такие орудия тут просто не нужны. Если только на побережье, но до него далеко. Разведчик крутился, наблюдал за нами. Один раз в дороге был новый налет, но обошлось, никто не пострадал. Сам я двигался не спеша, причем не к Бухаресту, а демонстративно к Плоешти, что вызывало у местных чуть ли не ужас. Там был главный источник снабжения нефтью немецких войск, так что на меня стали бросать все, что было под рукой, только чтобы притормозить, остановить, по-видимому, уже не надеялись. Я отметил, что стороной пролетела крупная группа бомбардировщиков, видимо немцы перекидывали, усиливая местные силы. Тут в основном истребители были, хотя и они тоже начали нас атаковать, сбрасывая мелкие бомбы. Потери у противника возросли уже до двадцати восьми самолетов, это я не считаю те, что сбиты у лагеря, но атаки те не прекращали. Что я могу сказать? К вечеру я понял, что румынские солдаты в Румынии и румынские солдаты на территории Советского Союза – это две большие разницы. Первые, несмотря на точный артиллерийский огонь, что у них выбивал огромные бреши, упорно шли вперед до полной гибели. Ни одна из пехотных колонн так и не дошла до моей бронегруппы, будучи уничтожена установками, танковыми пулеметами. Потом, подойдя, только подранков добивал, тогда как те, что в Союзе были, разбегались при первых разрывах снарядов. Очень они не любили находиться под артиллерийским огнем.