Горячее лето 42-го

Теперь стоит осмотреться и определить, где я нахожусь. Что за танк, я и так знаю, все же мечтал попасть, поэтому брал всегда в первую игру десятый уровень. Однако с этим засада. Это в первое свое попадание я ничего не знал, да и случайно повезло, что выбрал ИС-3. Ведь, как я был уверен, перенос происходит при включении игры и выборе машины, однако в этот раз произошло не так. Выбрал ИС-7, и ничего, хотя сегодня был третий день после Нового года, тот самый день, как в прошлом году при переносе, поиграл, потом пару боев с танками восьмого уровня, ну и выбрал пятый. А меня взяло и перенесло, так что сидел я в танке, полностью модернизированном, «Тупе-34». И с этим уже ничего не поделаешь, я проверил, все страницы опции «Исследования» закрыты, открыты только первые уровни, и у меня китайский «Тупе». Все. А вот мой прошлый опыт учли, так что я теперь практически профи, с восьмьюдесятью семью процентами опыта. В принципе, как и в прошлый раз – открывать все снизу, жаль, вначале пятый уровень, но главное – я в игре, а заработать даже на десятый я теперь смогу, опытный. Да и к окруженцам теперь подходить не буду, к черту их, ученый.

Сидя в танке, я стал работать с настройками, расширил на максимум дальность тактической карты, а это на минуточку на пять километров, и дальность управления танком вне его, до включения самоликвидации, тут уже семьсот метров. И проверил, что имею помимо танка?

Да ничего не имею. Форма под комбезом со знаками различия старшего лейтенанта, документы в кармане – все так же старший лейтенант Шестаков, Валентин Егорович, командир роты тяжелых танков, номер части, печати. Хм, помнится, метки на удостоверении другие были, да и фотография появилась, раньше не было, мое фото с тем же званием. А номер части тот же. Партбилет с фотографией. Все то же самое. В остальном, шлемофоны экипажа на сиденьях, наган в кобуре, и все. Карманы пусты, танк тоже. Только боекомплект. Счет мой тоже пуст, везде ноль.

Заглушив двигатель, бак хоть и полон, но не стоит тратить горючее, я открыл люк над головой и, поднявшись сел на краю люка, спустив ноги внутрь башни и осматриваясь. Ничего не изменилось, что видел в смотровые щели, все то же самое. Танк стоял на дне оврага, так что склоны и небо голубое, вот что я видел. А так по зеленой траве ясно, что лето, может быть даже весна, слишком сочной и зеленой на вид была. И где я могу быть? Рацией не воспользуешься, пусть длинный хлыст и торчал из башни, но в овраге приема не будет, нужно выбирать. Вперед проехать или назад. Тут не выберусь, склоны слишком крутые. Штекер шлемофона не был подключен к бортовой переговорной сети, так что, подняв ноги и скатившись с танка (помнит тело, как надо спускаться), я бегом, набрав скорость, поднялся наверх и осмотрелся. Вдали какие-то самолеты вели бой, два дымных следа от сбитых видно, вроде даже парашют опускался, а так степи вокруг. Точнее возделанные поля с уже проросшей пшеницей, высоко, сантиметров на двадцать.

Еще раз осмотревшись, вроде у края поля была полевая дорога, я развернулся и, сбежав вниз, забрался на корму, параллельно запуская двигатель и трогаясь с места, так что, когда я забрался в башню, устраиваясь на сиденье, танк уже бодро катил на третьей скорости. Тут дно вполне твердое, шел танк уверенно. Кстати, на границе карты появилось несколько красных и зеленых точек. Думаю, это те самые летчики, что бой вели, ранее на карте их не было, далеко. Я вообще сомневаюсь, что парашют рассмотрел, тут и с биноклем далеко, а я без него. Зрение у меня, конечно, отличное, но не до такой степени. А вообще навестить их стоит, у немцев карту и трофеи добуду, хотя бы карты, у наших узнаю, где нахожусь. Это если сбитые будут.

По дну я гнал километра полтора, пока овраг не стал мельчать. С разгона поднялся на склон и покатил к дороге, к рации я уже подключился, так что пока танк, выехав на полевую дорогу, на предельной скорости гнал в сторону трех парашютистов, двое красным горели, один изумрудно-зеленым, один из немцев мерцал, ранен, я искал волну, хотел узнать хоть что-то. Хм, ловил множество морзянки, наши переговоры и немецкие, в основном шифр. Однако удалось поймать довольно сильный сигнал Московской радиостанции. Видимо, где-то неподалеку был хороший ретранслятор-усилитель. Остановив танк, я стал слушать, там как раз новости шли. Диктор передавал их, коснувшись уже без особой восторженности о боях на харьковском направлении.

– Вот оно, значит, как? – пробормотал я. – Харьковская катастрофа? То-то смотрю, виды вокруг на Белоруссию не похожи. Украина и есть. Да еще год сорок второй.