Горячее лето пятьдесят третьего

— Мы в курсе хода ведущихся у вас работ по созданию компактной термоядерной бомбы, и могу вас совершенно искренне заверить, что в этом вопросе вы от нас тоже отстаёте.

Такая осведомлённость, а особенно открытость Сталина сильно озадачила президента США. Добровольно делится секретами такого уровня? Такое просто не укладывалось в голове. Эйзенхауэр развёл руками.

— Откровенно говоря, я сейчас не способен сформулировать своё отношение ко всему этому. Может быть у вас есть какие-нибудь предложения?

— Разумеется, они есть. Учитывая тот факт, что ваш президентский срок пока ограничен четырьмя годами, долгосрочность совместных планов разумно вместить в эти рамки. Вы согласны?

Товарищ Сталин сочувствующе улыбнулся, Эйзенхауэр подтвердил кивком. Ему не хотелось прерываться на прения о системах власти.

— Мы предлагаем разделить Британскую Империю, а после придать суду виновных за преступления против Человечества. Андрей Януарьевич приготовил доклад о преступлениях британских империалистов во всём мире, в том числе и в вашей стране. Понимаете, такие преступления, как геноцид коренных жителей Америки не имеют срока давности, и по ним обязательно придётся кому-то отвечать. Ведь вы, как государство США, не хотите отвечать за истребление ста миллионов индейцев? Почитайте доклад, мистер Президент, там преступлений на десяток Нюрнбергских трибуналов. Тезисно, конечно, но все изложенные факты мы готовы доказать.

Пока Эйзенхауэр читал, товарищ Сталин несколько раз переговорил с кем-то по телефону. Наконец закончил, весьма впечатлило. Вернулся на своё место Сталин.

— Генерала Кларка и всех высших офицеров завтра доставят в Москву, заберёте их с собой.

— Я очень впечатлён, мистер Сталин. И докладом мистера Вышинского, и новостью про генерала Кларка. Однако я не пока не полномочен ответить согласием на ваше предложение, такой политический поворот невозможно совершить в одночасье.

— Ну разумеется, мы это отлично понимаем, и даже больше того, заикнись вы сейчас об этом на публике, вас неминуемо убьют. Ведь власть президента в США простирается ровно до границ интересов капитала, а он у вас изначально британский. Мы предлагаем идти к цели скрытными маленькими шажками. К примеру, для начала, уберите свой контингент из Западного Берлина, мы бы не хотели, чтобы американские военнослужащие пострадали…

Дуайт Эйзенхауэр, ещё не вступивший в должность 34-й Президент США, тяжело вздохнул.

— Я подумаю, что можно для этого сделать. Но почему капитал британский?

Товарищ Сталин искренне удивился.

— А какой же? Британский капитал вошёл к вам на этапе колонизации и с тех пор никуда не девался, только прирастал, уж поверьте. А сейчас он даже печатает ваши доллары, ведь Федеральная резервная система США — это ничто иное, как частный банк. Вижу, вы удивлены? Конечно поинтересуйтесь, но призываю вас к осторожности, это очень опасные знания. Я знаю, что вы настоящий американский патриот и смелый человек, но в политике новичок, поэтому считаю своим долгом вас предостеречь. Как только вы полезете брать под контроль этот вопрос, вас будут пытаться ликвидировать, поэтому раньше как следует организуйте свою охрану.

Эйзенхауэр не мог поверить своим ушам, но чувствовал, что Сталин не врёт, и от этого холодело в груди. Как будто мир переворачивался.

— Благодарю вас, мистер Сталин. Надеюсь, что это не последняя наша встреча. Из Берлина мы уйдём, на это можете рассчитывать твёрдо.

Лидеры двух сверхдержав встали и обменялись крепким рукопожатием. Сталин подвёл итог.

— Мы не враги американскому народу, нас очевидно стравливают воевать за чужие интересы. А следующую встречу предлагаю провести в Ялте, где-нибудь в сентябре. За это время вы как раз войдёте в курс дел.

* * *

17 января 1953 года. Ленинград, Литейный проспект, 4. "Большой дом"

— Здравия желаю, товарищ майор. Явился согласно предписанию.

Владимир Спиридонович протянул дежурному, полученное вчера в отделе кадров Вагоностроительного завода предписание явиться в службу кадров областного управления МГБ. Майор прочитал протянутую бумагу, потом поставил отметку в одном из журналов и выписал пропуск.

— Путин Владимир Спиридонович, вам в кадры. Знаете, как пройти?

— Никак нет, товарищ майор.

— Круглов, проводи товарища в "Шпалерку"[1]. По улице быстрее дойдете.

— Есть, товарищ майор.

В кадрах его уже ждали. И очень сильно удивили назначением. Приказом, за подписью самого министра, ему присваивалось внеочередное звание — капитан Государственной Безопасности, а службу предстояло нести в должности ротного командира-воспитателя в Ленинградском Суворовском училище МГБ[2]. Выдали и ордер на новое жилье — полдома в Петергофе, четыре комнаты с кухней.

— Товарищ полковник, меня наверняка с кем-то перепутали. Наверное — это на другого Путина назначение.